Снова и снова можно встретить людей спорящих о том, является ли атеизм религией. Как я упоминал в «Purpose and Pragmatism» (English), спор о смысле отдельного слова практически всегда означает, что вы потеряли нить от изначальной проблемы. Какие предпосылки могут существовать для этого спора?
Атеист толкает речь, попрекая «религию» инквизицией, крестовыми походами и многочисленными конфликтами как с исламом, так и без его участия. На это религиозный человек может ответить: «Но атеизм также является религией, вы тоже имеете верования о Боге; вы верите в то, что Бога не существует». Тогда атеист парирует: «Если атеизм – религия, то не-коллекционирование марок можно назвать хобби», и спор начнётся.
Или он может ответить: «Но такие же ужасы были принесены и атеистом Сталиным, подавлявшим церкви во имя атеизма, так что вы не можете объявлять религию источником насилия». Теперь атеист может соблазниться ответом «Ни один истинный шотландец», сказав: «Религия Сталина называется Коммунизм». Религиозный человек возразит: «Если Коммунизм – религия, то фанаты Звёздных Войн – правительство», и спор начнётся.
Нужно ли определять «религиозного» человека как кого-то, кто имеет определенное мнение о существовании по крайней мере одного бога, то есть присваивает вероятность ниже 10% или выше 90% существованию Зевса? Или его нужно определять как человека, который обладает положительным мнением, говоря, что вероятность существования по меньшей мере одного бога выше 90%? В первом случае Сталина можно назвать «религиозным»; во втором его назвать так нельзя.
Но это определённо неверный подход к проблеме. Что вы действительно хотите знать, о чём действительно был спор – это то, почему на определённых этапах человеческой истории большие группы людей подвергались пыткам и были убиты якобы во имя идеи. Переопределение слова никак не изменит исторических фактов.
Коммунизм был сложной катастрофой, и в ней может и не быть единичной причины, отдельной ссылки, лежащей в основе причинно-следственной цепочки. Но если бы я должен был предложить эй-ошибку, это была бы… ну, я позволю Господу сказать это за меня:
«Если будет уговаривать тебя тайно брат твой, сын отца твоего или матери твоей, или сын твой, или дочь твоя, или жена на лоне твоем, или друг твой, который для тебя, как душа твоя, говоря: „пойдем и будем служить богам иным, которых не знал ты и отцы твои”, богам тех народов, которые вокруг тебя, близких к тебе или отдаленных от тебя, от одного края земли до другого, то не соглашайся с ним и не слушай его; и да не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его, но убей его; твоя рука прежде всех должна быть на нем, чтоб убить его, а потом руки всего народа; побей его камнями до смерти, ибо он покушался отвратить тебя от Господа, Бога твоего, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства» (Второзаконие 13:7—11).
Это аналогично правилу, установленному Сталиным для коммунизма и Гитлером для нацизма: если твой брат пытается рассказать тебе, почему Маркс ошибался, если твой сын пытается рассказать тебе, что евреи не планируют захват мира, то не спорь с ним и не приводи доказательств, не проводи воспроизводимых опытов и не изучай историю, но скорее сдай его секретным службам.
В прошлом посте я предположил, что ключевым моментом в сопротивлении аффективным смертельным спиралям является принцип «дополнительной сложности» – просто помнить, что любое дополнительное положительное заявление добавляет сложности Великой Идее. (Это не тривиальный совет. Люди часто забывают делать это, даже когда слушают прогнозы футуристов, удивительно полные восторженных подробностей о чудесах будущего, что уж тут говорить о тех моментах, когда они в одиночестве рассуждают о своей любимой идее). Это не уберет эффект ореола, однако может снизить резонанс ниже критической отметки, чтобы одно хорошо звучащее заявление не провоцировало больше 1,0 дополнительного хорошо звучащего заявления, в среднем.
Диаметральной противоположностью этому совету, который подвергает эффект ореола сверхкритичности, является момент, когда любой спор против положительных заявлений о Великой Идее ощущается чем-то кощунственным. Политика – убийца разума. Аргументы – солдаты. Как только вы выбираете сторону, вы должны поддерживать все аргументы, свидетельствующие в пользу вашей стороны и опровергать все те, что говорят против нее. Если же вы предоставляете помощь стороне врага, то вы – предатель.
Если…
…вы думаете, что любой, кто указывает на недостатки теории эволюции, будет сторонником креационизма;
…вы ощущаете, что получаете духовные очки за любую хорошую вещь сказанную вами о Боге, и спорить об этом – вмешиваться в ваши отношения с Богом;
…у вас есть четкое ощущение, что другие люди в комнате осудят вас за «поддержку вражеской стороны», если вы будете приводить аргументы против последней войны;
…сказать что-либо против коммунизма для вас смерти подобно;
…тогда аффективная смертельная спираль становится сверхкритичной. Теперь это Аффективная Смертельная Супер-Спираль.
Это не религия как таковая, это ключевая систематизация, относящаяся к нашему исходному вопросу: «Что приводит к жестокости?». Лучшее определение различий, которое я слышал, между «сверхъестественным» и «натуралистическим» мировоззрением, это то, что сверхъестественное заявляет существование онтологически базовых ментальных сущностей, наподобие духов, в то время как натуралистическое сводит ментальные явления к нементальной природе. Концентрация на этом как на источнике проблемы поддерживается в религиозной исключительности. Заявления сторонников сверхъественного мировоззрения стоит выделить, поскольку они всегда ошибочны по фундаментальным причинам. Но это всё ещё только один вид ошибок.
Аффективная смертельная спираль может зарождаться вокруг сверхъестественных убеждений; особенно вокруг монотеистических религий, центральное место в которых занимает сверхсчастливый агент, в основном определеяемый как соглашающийся с любым хорошим заявлением про его религию; особенно вокруг тех, в которых комплексы мемов развились достаточно для того, чтобы заявлять о сверхъестественной каре за неверие. Однако смертельная спираль может возникнуть и вокруг политической инновации, харизматичного лидера, веры в национальную идею или экономическую гипотезу. История учит, что аффективные смертельные спирали опасны, вне зависимости от того, включают ли они в себя сверхъестественное или нет. Религия как класс ошибок недостаточно выделяется, чтобы рассматриваться как ключевая проблема.
Сэм Харрис подобрался ближе к истине, когда обвиняюще указал на само явление веры. Если вы не налагаете бремя доказательства на всякое и каждое дополнительное хорошее заявление, то впасть в аффективный резонанс необычайно просто. Посмотрите на бедных последователей Нью Эйдж. В христианстве развилось множество видов защиты от критики, выступая в защиту чудес веры; последователи Нью Эйдж в культурном отношении унаследовали кэшированную мысль, что вера – это хорошо, однако не имеют ограничивающего их Писания, которое могло бы оградить их от конкурирующих мемов. В конечном итоге течение Нью Эйдж погрязло в смертельных спиралях вокруг звезд, деревьев, магнитов, диет, заклинаний, единорогов…
Но аффективная смертельная спираль становится много опаснее, когда критика становится грехом, бестактностью или преступлением. В мире существуют вещи, которые заслуживают огромной похвалы, и вы не можете точно сказать, где для них проходит граница между заслуженной и незаслуженной похвалой. Однако не существует Идеи, настолько истинной, что будет неправильно критиковать любой аргумент, поддерживающий ее. Таких идей нет и не будет. Никогда. Во веки веков. Это точно. Большая часть возможных убеждений в нетривиальном пространстве ответов ложна, и подобным образом большая часть возможных аргументов в их поддержку тоже ложна, и даже самая лучшая идея не сможет это изменить.
И втройне неправильно отвечать на критику насилием. В человеческом искусстве рациональности крайне мало запретов без всяких «если», «и», «но» или каких-либо исключений. Но вот это – один из них. На плохой аргумент находится контраргумент. Но не пуля. Никогда. Во веки веков.