Однажды, во времена моей дикой и безбашенной юности, когда я еще не ведал Пути Байеса, я дал Таинственный Ответ на вроде бы таинственный вопрос. Это стало следствием цепочки из множества ошибок, однако, среди них была одна критическая: юная версия меня не осознавала, что получение ответа должно делать вопрос менее запутанным. Я пытался объяснить Таинственный Феномен, что означало — дать причину для него, вписывающуюся в интегрированную модель реальности. Почему же это должно было сделать феномен менее Таинственным, когда такова его природа? Я ведь пытался объяснить Таинственный Феномен, а не превратить (посредством какой-то неведомой алхимии) в обыденный, такой, который вообще не потребует странного объяснения.
Будучи Традиционным Рационалистом, я был в курсе историй о астрологии и астрономии, алхимии и химии, витализма и биологии. Но Таинственный Феномен был не таким. Он был чем-то новым, чем-то странным, чем-то более сложным, чем-то, чему обычная наука не могла дать объяснение на протяжении веков…
…как будто звезды и материя, и жизнь не были таинственными в течении сотен и тысяч лет, с самого восхода человеческой мысли, до того момента, как наука взяла и решила их…
Мы узнаём про астрономию и химию, и биологию в школе; нам кажется, что эти знания всегда были частью сферы научного знания, что они никогда не были таинственными. Когда наука бросает вызов новой Великой Загадке, дети этого поколения проявляют скепсис, ведь они не видели, что наука способна объяснить что-то, кажущееся мистическим для них. Наука годится лишь для объяснения научных субъектов, вроде звёзд или материи с жизнью.
Я думал, что урок истории в том, что астрологи с виталистами и алхимиками имели особый изъян характера, тенденцию в пользу таинственности, что и приводило их к таинственным объяснениями совершенно не-таинственных вопросов. Но правда ведь, если феномен странный — объяснение тоже должно быть странным?
Лишь позже, когда я начал видеть обыденную структуру внутри тайны, я начал понимать, на месте кого же я оказался. Лишь позже я понял, насколько разумным казался витализм в то время, насколько неожиданным и смущающим оказался ответ вселенной: «Жизнь обыденная, ей не требуется странных объяснений».
Мы изучаем историю, но мы не живём ей, не переживаем этот опыт. Если бы только я постулировал астрологическую тайну и позже открыл бы механику Ньютона, постулировал алхимическую тайну и открыл бы химию, постулировал бы витализм и открыл бы биологию. Я бы посмотрел на мой Таинственный Ответ и решил бы: ни за что на свете, я не попадусь на это снова.