Существует распространённая ошибка (которая меня довольно сильно раздражает), когда человек начинает вещать о важности «Истины». Обычно при этом подразумевается, что Истина — это нечто возвышенное, а не какие-нибудь скучные мирские истины о гравитации, радугах или о том, что ваш коллега сказал о вашем начальнике.
Поэтому довольно полезно упражняться в том, чтобы убирать слово «истина» из всех предложений, где оно появляется. (Замечу, что это один из видов рационалистского табуирования.) Например, вместо утверждения «Я считаю, что небо синее, и это истина!» можно просто сказать «Небо синее». Собеседник при этом получит совершенно одинаковую информацию о том, какой цвет неба с вашей точки зрения. А если утверждения «Я считаю, что демократы выиграют выборы» и «Демократы выиграют выборы» ощущаются для вас по-разному, то это важный сигнал о расхождении ваших сознательных и интуитивных убеждений.
Попробуйте попрактиковаться на следующих утверждениях:
Если «истина» определяется как бесконечное семейство предложений вида «Предложение „небо синее“ истинно тогда и только тогда, когда небо синее», то зачем нам вообще рассуждать об «истине»?
Мы не сможем убрать «истину» из предложения «Истинные убеждения с большей вероятностью позволяют делать предсказания, подтверждаемые экспериментом». Это предложение говорит о свойствах связи между картой и территорией. Словосочетание «истинные убеждения» можно заменить на «точная карта», однако это будет отсылкой к тому же понятию.
Слово «истина» можно удалить из большинства предложений лишь потому, что эти предложения не говорят ничего о связи между картой и территорией.
Теперь зададимся вопросом: когда необходимо использовать слово «рациональный»?
Как и в случае слова «истина», существует очень мало предложений, в которых действительно необходимо слово «рациональный». Рассмотрим следующие упрощения. Ни при каком из них практически не происходит потери информации.
«Рационально считать, что небо синее».
-> «Я думаю, что небо синее».
-> «Небо синее».
«Рациональное питание: почему стоит придерживаться палеодиеты»
-> «Почему вы должны считать, что палеодиета приведёт к самым лучшим последствиям для здоровья».
-> «Мне нравится палеодиета».
Практически всегда, когда люди объявляют что-то рациональным, можно без потери смысла заменить это слово словом «оптимальный». В тех случаях, когда речь идёт об убеждениях, а не стратегиях, — словами «истинный» или чем-то вроде «я считаю, что это так».
Попробуйте попрактиковаться на следующих утверждениях:
Подумайте над вопросом: В каких редких случаях из предложения нельзя убрать слово «рациональный»?
…
…
…
Ответ: Слово «рациональный» нам нужно, чтобы разговаривать о когнитивных алгоритмах или мыслительных процессах, обладающих свойствами «систематически улучшают связь между картой и территорией» (эпистемическая рациональность) или «систематически обеспечивают лучшие пути к цели» (инструментальная рациональность).
Например:
»(Эпистемически) рационально придерживаться гипотез, которые позволяют делать предсказания лучше».
или
«Цепляться за невозвратные затраты (инструментально) иррационально».
Из этих предложений нельзя убрать понятие рациональности без потери смысла. Можно найти способ перефразировать их без использования слова «рационально», однако придётся передавать то же самое понятие другими словами. Например:
«Если вы больше придерживаетесь гипотез, которые позволяют делать предсказания лучше, то ваша карта со временем лучше соответствует реальности».
или
«Если вы цепляетесь за невозвратные потери, вам это будет мешать достигать своих целей».
Слово «рационально» подходит для разговора о когнитивных алгоритмах, которые систематически улучшают связь карты и территории или помогают достижению целей.
Аналогично, рационалист — это не просто человек, который уважает Истину.
Слишком многие уважают Истину.
Некоторые уважают Истину о том, что правительство США заложило взрывчатку во Всемирный торговый центр, Истину о том, что судьбу человека решают звёзды (забавно, но если всё пойдёт как надо, правдой окажется противоположное утверждение), Истину о том, что глобальное потепление — это ложь, и так далее.
Рационалист — это человек, который уважает процессы поиска истины. Рационалисты — это люди, которые демонстрируют настоящее любопытство, даже если это любопытство касается давно всем понятных вопросов, вроде взрывчатки во Всемирном торговом центре. Ведь истинное любопытство — это часть излюбленного алгоритма и уважаемого процесса. Рационалисты уважают Стюарта Хамероффа за попытки проверить, действительно ли в нейронах могут происходить квантовые вычисления, пусть даже эта идея априори кажется крайне маловероятной и появилась как следствие ужасного гёделевского аргумента о том, что мозг не может быть механизмом. Однако Хамерофф попытался проверить свои странные убеждения экспериментально. И если бы «странные» убеждения никогда не проверялись экспериментально, человечество до сих пор обитало бы в саванне.
Или вспомним полемику о том, как CSICOP (Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях) разбирался с так называемым эффектом Марса. Эта полемика привела к тому, что CSICOP покинул его основатель, Деннис Роулинз. Действительно ли положение планеты Марс в небе во время часа рождения человека влияет на то, станет ли он знаменитым атлетом? Я скажу «нет», пусть даже кто-нибудь со мной не согласится. И если вы уважаете лишь Истину, то совершенно не важно, что CSICOP в процессе повысил требования к астрологу Гоклену — в смысле, объявил об эксперименте, а затем придумал новые причины отвергнуть результаты Гоклена, после того, как они оказались положительными. Выводы астролога почти наверняка неверны, конечно же, эти выводы отвергли, Истина восторжествовала.
Однако рационалиста волнуют утверждения, которые нарушают процессы рациональности. Байесианец в ситуации, похожей на описанную чуть-чуть сместил бы свои убеждения в сторону астрологии, однако априорные шансы против астрологии слишком велики. В большей степени байесианец сместил бы свои убеждения в сторону того, что Гоклен случайно наткнулся на какое-то явление, которое стоит исследовать подробнее. И уж точно он не стал бы требовать эксперимента, а затем игнорировать результаты или, когда результаты оказались не такими, как он ожидал, придумывать оправдания, почему эксперимент был неправильным. Такое поведение систематически плохо влияет на поиски истины. А рационалист ценит не просто красоту Истины, но красоту процессов и алгоритмов познания, позволяющих её находить.
У рационалистов получается вести необычайно продуктивные и дружественные разговоры (по крайней мере, пока всё идёт нормально) не потому, что все участники очень сильно уважают то, что они считают Верным или Оптимальным. В обычных условиях люди яростно спорят не потому, что знают правду, но не уважают её. Разговоры рационалистов (потенциально) более продуктивны в той степени, в какой все участники уважают процесс и соглашаются, каким именно этот процесс должен быть - что достигается явным изучением предметов вроде когнитивной психологии и теории вероятностей. Когда Анна говорит мне: «Меня беспокоит, что, судя по всему, тебе не слишком любопытен этот вопрос», речь идёт о состоянии ума, которое мы оба считаем важным. И я понимаю, что когда уважаемая мной рационалистка говорит мне, что я должен проявить любопытство, я должен задуматься, оценить свой уровень любопытства и попытаться его увеличить. Это часть рационалистского процесса, и она находится на мета-уровне относительно конкретного обсуждаемого вопроса.
Нужно ли любить рациональность, чтобы её использовать? Я могу представить мир, в котором миллионы людей учатся в школе правильно использовать Искусство, но лишь горстка любит его настолько, что пытается его развивать, а все остальных Искусство интересует лишь в связи с практическими результатами. Точно также я могу представить компетентного прикладного математика, который работает на инвестиционный фонд исключительно ради денег - он никогда не любил ни математику, ни программирование, ни оптимизацию. Я могу представить компетентного музыканта, который не испытывает особой любви к композиции или наслаждения от музыки, и которого заботит лишь продажа альбомов и поклонницы. Если какое-то явление можно вообразить, это ещё не означает, что его вероятно встретить в реальной жизни… Однако, если где-то существуют множество детей, которые учатся играть на фортепьяно, хотя и не любят это занятие, «музыкантом» будет считаться тот, кто играет необычайно хорошо, а не просто нормально.
Однако пока в нашем мире, где Искусство ещё ни навязывается насильно школьникам, ни приносит явного вознаграждения на обыденном карьерном пути, почти все владеющие какими-то рациональными навыками — это люди, которых захватывает Искусство само по себе. И это — возможно, тут стоит сказать «увы» — многое объясняет, как о рационалистских сообществах, так и о мире.