Нижеследующее — вымышленный диалог, основанный на Соответствие ИИ — Почему это сложно и с чего начать.
(Где-то в не-очень-то-близком из миров по соседству, где наука пошла совершенно другим путём…)
Альфонсо: Привет, Бет. Я заметил, что в последнее время многие предполагают, что «космосамолёты» будут использоваться для бомбёжки городов, или что в них вселятся злобные духи, населяющие небесные сферы, так что они пойдут против инженеров, их создавших.
Я довольно скептически отношусь к этим предположениям. На самом деле, я даже немного скептически и по поводу того, что в ближайшее столетие самолёты смогут достигнуть высоты стратосферных метеозондов. Но я понимаю, что твой институт хочет обратить внимание на потенциальные проблемы злобных или опасных космосамолётов, и вы думаете, что это важно уже сегодня.
Бет: Мы бы в Институте Математики Нацеленного Ракетостроения так не сказали… 1
Новостные статьи фокусируются на проблеме злобных небесных духов, мы же считаем, что настоящая проблема совершенно иная. Мы беспокоимся о сложной задаче, которую современное ракетостроение в основном игнорирует. Мы беспокоимся, что если направить ракету на Луну на небе и нажать кнопку запуска, то ракета может не прилететь к Луне.
Альфонсо: Я понимаю: очень важно спроектировать стабилизаторы для полёта при сильном ветре. Это важное направление исследований в области безопасности космосамолётов, кто-то должен это делать.
Но если бы вы работали над этим, я бы ожидал, что вы будете плотно сотрудничать с инженерами-самолётостроителями, чтобы протестировать свои проекты стабилизаторов и показать, что они действительно полезны.
Бет: Аэродинамика — важная часть проектирования любой безопасной ракеты, и мы очень рады, что ракетостроители работают над этим и всерьёз воспринимают безопасность. Однако, это не тот класс задач, на котором сосредоточены мы в MIRI.
Альфонсо: О чём в таком случае вы беспокоитесь? Вы боитесь, что космосамолёты могут быть разработаны злонамеренными людьми?
Бет: Нет, сейчас нас волнуют совсем другие сценарии провала. И в первую очередь то, что прямо сейчас вообще никто не может сказать, куда надо направить нос ракеты, чтобы она попала на Луну, или, на самом деле, вообще в любое заранее определённое место назначения. Мы считаем, что не важно — запустит ли ракету Google, правительство США, или Северная Корея. Это не влияет на вероятность успешной посадки на Луну, потому что сейчас никто не знает, как направить хоть какую-нибудь ракету хоть куда-нибудь.
Альфонсо: Не уверен, что понял.
Бет: Нас тревожит, что даже если прицелиться ракетой в Луну так, чтобы нос ракеты точно указывал на Луну на небе, ракета не полетит к Луне. Мы не знаем, как выглядит реалистичный путь от Земли к Луне, но мы подозреваем, что он будет не очень прямым и, возможно при этом направлять нос ракеты на Луну вовсе не нужно. Мы думаем, самое важное, что надо делать сейчас — это развивать наше понимание ракетных траекторий, пока у нас не будет лучшее, более глубокое понимание того, что мы начали называть «соответствием ракеты и цели»2. Есть много других задач в области безопасности, но задача соответствия ракеты и цели, вероятно, займёт больше всего времени, так что она самая срочная.
Альфонсо: Хммм, мне кажется, это слишком сильное заявление. У вас есть причина думать, что между нами и Луной есть невидимый барьер, в который может врезаться космосамолёт? Или вы говорите, что между нами и Луной может быть очень-очень ветрено, сильнее, чем тут на Земле? Может и стоит приготовиться к таким вариантам, но они не выглядят вероятными.
Бет: Мы вовсе не думаем, что невидимые барьеры особенно вероятны. И мы не думаем, что в небесных просторах будет очень ветрено — даже наоборот. Проблема в том, что мы пока не знаем, как построить хоть какую-нибудь траекторию, по которой реалистично добраться от Земли до Луны.
Альфонсо: Конечно, мы не можем построить конкретную траекторию: ветер и погода слишком непредсказуемы. Но твоё заявление всё ещё выглядит слишком сильным. Просто направь космосамолёт на Луну, взлети и пусть пилот поправляет курс по необходимости. С чего бы этому не работать? Ты можешь доказать, что космосамолёт, нацеленный на Луну, не доберётся до неё?
Бет: Мы не считаем, что можем что-то в таком роде доказать. Частично проблема в том, что реалистичные вычисления в этой области невероятно сложны, принимая во внимание трение об атмосферу и движение других небесных тел и всё такое. Мы пытались решать радикально упрощённые задачи, с предположениями в духе отсутствия атмосферы или ракет, двигающихся по идеально прямым линиям. Даже такие нереалистичные вычисления сильно свидетельствуют в пользу того, что в гораздо более сложном реальном мире просто нацеливание носа ракеты на Луну не приведёт к тому, что ракета в итоге прилетит на Луну. В смысле, то, что реальный мир сложнее, точно не делает добирание до Луны проще.
Альфонсо: Хорошо, давай я посмотрю на эту вашу работу над «пониманием»…
Гм. Судя по тому, что я читал про математику, которой вы пытаетесь заниматься, я бы сказал, что не понимаю, как она относится к Луне. Не должна ли помощь пилотам космосамолётов в точном нацеливании на Луну включать в себя наблюдение её через телескопы и изучение, как именно Луна выглядит, чтобы пилоты могли найти наилучший ландшафт для посадки?
Бет: Мы считаем, что нашего уровня понимания не хватает, чтобы заниматься детальной картой Луны прямо сейчас. Нам пока ещё рано выбирать кратер, на который стоит нацеливаться. Сейчас мы не можем нацелиться вообще ни на что. Это больше похоже на «понять, как математически рассуждать об искривлённых ракетных траекториях вместо ракет, двигающихся по прямым линиям». Даже пока что не о реалистично искривлённых траекториях, мы просто пытаемся хоть как-то пройти дальше прямых…
Альфонсо: Но самолёты на Земле движутся по кривым всё время, ведь искривлена сама Земля. Естественно ожидать, что будущие космосамолёты тоже будут способны двигаться по кривым. Если вы беспокоитесь, что они будут двигаться только по прямым и промахнутся мимо Луны, и вы хотите посоветовать ракетным инженерам строить ракеты, двигающиеся по кривым, то, кажется, время можно потратить и с большей пользой.
Бет: Ты пытаешься провести слишком прямую связь между математикой, над которой мы работаем прямо сейчас, и реальными возможными будущими проектами ракет. Дело вовсе не в том, что текущие идеи ракет почти правильные, и нам просто надо решить ещё одну-две задачи, чтобы они заработали. Концептуальный разрыв, отделяющий человечество от решения задачи нацеливания ракет гораздо-гораздо шире.
Прямо сейчас по поводу ракетных траекторий у всех полное замешательство. Мы пытаемся понять хотя бы чуть больше, чем ничего. Именно это сейчас первоочередная задача. Не надо бежать к ракетным инженерам и советовать им строить ракеты согласно тому, что написано в наших математических статьях. Пока мы даже не разобрались в совершенно базовых вопросах вроде того, почему Земля не падает на Солнце.
Альфонсо: Я не думаю, что Земля может столкнуться с Солнцем в обозримом будущем. Солнце стабильно вращается вокруг Земли уже довольно долго.
Бет: Я не говорю, что наша цель связана с риском падения Земли на Солнце. Я говорю, что раз современные знания человечество не позволяют отвечать на вопросы вроде «Почему Земля не падает на Солнце?», то мы не очень много знаем про небесную механику и не в состоянии направить ракету через небесные просторы так, чтобы она совершила мягкую посадку на Луну.
Например, чтобы лучше разобраться в небесной механике, мы сейчас работаем над задачей «повторяющихся позиций». Она о том, как выстрелить ядром из пушки так, чтобы ядро облетало Землю снова и снова, повторяя свои изначальные координаты, как повторяется плитка на полу…
Альфонсо: Я полистал вашу работу по этой теме. Должен сказать, мне не понятно, как стрельба из пушек связана с полётом на Луну. Откровенно говоря, это звучит подозрительно похоже на старые-добрые космические полёты, которые, как всем известно, не работают. Может, Жюль Верн думал, что можно путешествовать вокруг Земли, выстрелив капсулой из пушки, но современные исследования высоко летающих самолётов полностью отбросили такой вариант. То, что вы упоминаете стрельбу из пушек, наталкивает меня на мысль, что вы не поспеваете за инновациями в самолётостроении за последний век, и поэтому ваши проекты космосамолётов будут совершенно нереалистичными.
Бет: Мы знаем, что ракетами на самом деле не будут выстреливать из пушек. Правда-правда. Мы прекрасно осведомлены о причинах того, почему нельзя достичь скорости убегания, выстрелив чем-то из современной пушки. Я уже написала несколько цепочек статей, в которых я описала, почему космических полётов на основе стрельбе из пушек не получится.
Альфонсо: Но твоя текущая работа вся про то, как выстрелить чем-то из пушки так, чтобы оно облетало Землю снова и снова. Как это связано с любыми реалистичными советами, которые можно было бы дать пилоту космосамолёта о том, как долететь до Луны?
Бет: Опять же, ты пытаешься слишком напрямую связать математику, которой мы занимаемся сейчас и непосредственные советы будущим инженерам.
Мы думаем, что если мы сможем найти угол и изначальную скорость, такие, что выстрел из идеальной пушки на идеальной сферической Земле без атмосферы идеальным ядром с этой скоростью и углом приведёт к тому, что ядро займёт то, что мы называем «стабильной орбитой», и не упадёт, то… мы, может быть, поймём что-то по-настоящему фундаментальное и важное о небесной механике.
Или нет! Сложно знать заранее, какие вопросы важны, и какие исследования оправдаются. Всё, что можно сделать, это определить следующую выглядящую поддающейся трактовке задачу, которая вызывает у тебя замешательство, и попробовать найти решение и надеяться, что замешательство уменьшится.
Альфонсо: Ты говоришь о том, что ядро упадёт, как о проблеме, и о том, как ты хочешь избежать этого и заставить ядро летать вечно, правильно? Но настоящие космосамолёты изначально не будут направлены обратно на Землю, а большинство обычных самолётов вполне успешно не падают. Так что мне кажется, что этот сценарий «выстреливания из пушки и падения», которого вы пытаетесь избежать в этой вашей «задаче повторяющихся позиций» — просто не тот вид провала, о котором должны будут беспокоиться реальные проектировщики космосамолётов.
Бет: Мы не беспокоимся о реальных ракетах, выпускаемых из пушек и падающих. Мы не поэтому работаем над задачей повторяющихся позиций. В некотором роде ты чересчур оптимистичен по поводу того, какая часть теории соответствия ракет и цели уже построена! Мы не настолько близки к пониманию того, как нацеливать ракеты, чтобы проекты, о которых говорят сейчас, могли сработать, если бы мы только решили определённый набор оставшихся сложностей вроде «как не позволить ракете упасть». Тебе нужно перейти на мета-уровень, чтобы понять, прогресса какого вида мы добиваемся.
Мы работаем над задачей повторяющихся позиций потому, что мы думаем, что способность выстрелить ядром с определённой мгновенной скоростью так, чтобы оно заняло стабильную орбиту… это такая задача, которую кто-то, кто реально может запустить ракету по конкретной кривой, которая закончится мягкой посадкой на Луну, мог бы решить с лёгкостью. Так что нас тревожит то, что мы её не можем решить. Если мы разберёмся, как решить эту гораздо более простую чётко поставленную задачу повторяющихся позиций с воображаемыми ядрами на идеально-сферической Земле без атмосферы, которую гораздо проще анализировать, чем полёт на Луну, то, может быть, сделаем ещё один шаг к тому, чтобы когда-нибудь стать такими людьми, которые могут спланировать полёт на Луну.
Альфонсо: Если вы не считаете космические пушки в духе Жюля Верна перспективными, то я не понимаю, почему вы продолжаете говорить именно про пушки.
Бет: Потому что уже разработано много сложных математических методов для нацеливания пушек. Люди целились из пушек и проводили траектории ядер с шестнадцатого века. Преимущество этой существующей математики позволяет нам точно сказать, где упадёт идеальное ядро, выпущенное из идеальной пушки в каком-то направлении. Если мы попробуем говорить о ракетах с реалистично изменяющимся ускорением, то мы не сможем даже доказать, что ракета не будет летать вокруг Земли по идеальному квадрату, потому что реалистичные изменения ускорения и реалистичное трение о воздух делают любые точные высказывания невозможными. Нашего текущего понимания не хватает.
Альфонсо: Хорошо, другой вопрос в том же духе. Зачем MIRI финансирует работу по сложению кучи крохотных векторов? Я вообще не вижу, как это связано с ракетами, это выглядит как какая-то странная сторонняя задача из абстрактной математики.
Бет: Это связано с тем… в наших исследованиях мы несколько раз натыкались на задачу перехода от функции изменяющегося во времени ускорения к функции изменяющегося со временем положения. Эта задача становилась камнем преткновения несколько раз, так что мы начали попытки явно проанализировать её отдельно. Поскольку она про чистую математику, не двигающихся дискретно точек, мы назвали её задачей «логической недискретности». Эту задачу можно, например, изучать, пытаясь сложить кучу маленьких меняющихся векторов в один большой вектор. Потом мы рассуждаем о том, как сумма меняется всё медленнее и медленнее, приближаясь к пределу, если вектора становятся всё меньше и меньше, но складываем мы их всё больше и больше… По крайней мере, это один из подходов.
Альфонсо: Мне просто трудно представить, как люди в будущих ракетных космосамолётах смотрят в иллюминаторы и «О нет, у нас недостаточно маленьких векторов, чтобы скорректировать курс! Если бы только был способ сложить побольше ещё меньших векторов!». Я ожидаю, что будущие вычислительные машины будут делать это достаточно хорошо.
Бет: Ты опять слишком напрямую связываешь работу, которой мы заняты сейчас, и применения для будущих проектов ракет. Мы не думаем, будто спроектированная ракета почти что будет работать, но пилот не сможет сложить много крохотных векторов достаточно быстро, так что нам нужен алгоритм побыстрее, и тогда ракета попадёт на Луну. Это фундаментальная математическая работа, которая, как мы считаем, может помочь с основными концепциями, необходимыми для понимания небесных траекторий. Когда мы пытаемся провести траекторию вплоть до мягкой посадки на движущуюся Луну, мы чувствуем себя в замешательстве и тупике. Мы думаем, часть замешательства происходит из нашей неспособности перейти от функций ускорения к функциям положения, так что так мы и пытаемся его разрешить.
Альфонсо: Это подозрительно похоже на задачу откуда-то из философии математики. Не думаю, что можно продвинуться в проектировании космосамолётов, занимаясь философией. Область философии — застойная трясина. Некоторые философы всё ещё верят, что полёт на Луну невозможен. Они говорят, что небесный план фундаментально отделён от земного и потому недосягаем, что откровенно глупо. Проектирование космосамолётов — инженерная проблема, и продвигаются в ней инженеры.
Бет: Я согласна, что проектированием ракет занимаются инженеры, а не философы. Также я разделяю часть твоего огорчения по поводу философии в целом. Именно поэтому мы занимаемся хорошо определёнными математическими вопросами, которые скорее всего имеют настоящие ответы. Например, вопросом о том, как выстрелить пушечным ядром на идеально сферической планете без атмосферы так, чтобы оно вышло на стабильную орбиту.
Для этого часто нужен новый математический аппарат. К примеру, для задачи логической недискретности мы разработали методы для перехода от изменяющихся во времени ускорений к изменяющихся во времени положениям. Ты, если хочешь, можешь называть разработку нового математического аппарата «философией» — но тогда помни, что это совсем другой вид философии, чем «спекулятивные предположения о небесных и земных планах».
Альфонсо: Итак, с точки зрения общественного блага, что хорошего произойдёт, если вы решите эту задачу про логическую недискретность?
Бет: В общих чертах: мы больше не будем настолько в замешательстве, наши исследования не будут в тупике, а человечество может когда-нибудь и доберётся до Луны. Если попытаться сказать это менее размыто — хотя без знания конкретного решения это тяжело — мы сможем научиться говорить о всё более реалистичных ракетных траекториях, потому что у нас будет математика, которая не ломается сразу же, как только мы перестаём предполагать, что ракеты двигаются по прямым. Наша математика сможет рассуждать о точных кривых, вместо последовательностей аппроксимирующих отрезков.
Альфонсо: Точная кривая, которой следует ракета? Это приводит к главной проблеме, которую я вижу в вашем проекте. Я просто не верю, что будущие ракеты можно будет анализировать с абсолютной идеальной точностью и посылать её на Луну по заранее точно проведённой траектории без нужды поправлять её по дороге. Это выглядит для меня так, будто математики, не имеющие понятия о том, как работает реальный мир, хотят, чтобы всё было идеально вычисляемым. Посмотри, как Венера двигается по небу; она обычно движется в одном направлении, но иногда становится ретроградной и двигается в другую сторону. Иногда по дороге нам придётся просто рулить.
Бет: Когда я говорила про точные кривые, я подразумевала не совсем это… Смотри, я соглашусь, что даже если мы решим логическую недискретность, бесполезно будет пытаться заранее предсказать точные траектории со всеми ветрами, которые встретит ракета на своём пути. Отмечу, впрочем, что когда ракета поднимется достаточно высоко, всё может стать спокойнее и предсказуемее…
Альфонсо: Почему?
Бет: Давай пока не будем этого касаться, раз мы и так согласны, что положение ракеты сложно предсказать точно в атмосферной части её траектории, из-за ветров и подобного. И да, если нельзя точно предсказать раннюю траекторию, то нельзя точно предсказать и позднюю траекторию. Так что мы вовсе не предлагаем спроектировать ракету так идеально, чтобы можно было просто направить её с абсолютно точным углом и обойтись без пилота. Цель ракетной математики не в том, чтобы заранее предсказать точное положение ракеты в каждую микросекунду.
Альфонсо: Тогда зачем вы так одержимы чистой математикой, которая слишком проста, чтобы описать большой сложный реальный мир, где иногда идёт дождь?
Бет: Это правда, что настоящая ракета — не простое уравнение на доске. Это правда, что многие аспекты формы и внутреннего устройства настоящей ракеты не будут иметь компактного математического описания. Мы в MIRI пытаемся создать не математику для всех ракетостроителей на все времена, а математику, которую мы будем использовать прямо сейчас (как мы надеемся).
Чтобы с каждым шагом понимать нашу область всё лучше и лучше, нам нужно говорить об идеях, последствия которых можно определить достаточно точно. Это нужно, чтобы у людей был общий контекст для анализа сценариев. Нам нужно достаточно точности, чтобы кто-нибудь мог сказать: «В сценарии X, я думаю, Y приведёт к Z», а кто-то мог ответить: «Нет, в сценарии X, Y на самом деле приведёт к W», а первый мог ответить: «Чёрт, ты прав. Что ж, подумаем, как изменить Y, чтобы он всё же приводил к Z?».
Если же попытаться сделать что-то реалистично сложное на текущей стадии исследований, получится просто пустая болтовня. Когда у кого-то есть огромная схема с шестерёнками и рулями, которая якобы является проектом ракеты, а мы пытаемся объяснить, почему ракета, направленная на Луну, не обязательно прилетит на Луну, нам просто отвечают: «О, моя ракета обязательно прилетит». Идеи подобных изобретателей так размыты, и гибки, и недоопределены, что никто не может доказать им, что они неправы. Становится невозможно добавить хоть что-то к общему знанию.
Наша цель — постепенно создавать коллекции инструментов и идей, с помощью которых можно будет обсуждать траектории формально. Некоторые ключевые инструменты формализации и анализа интуитивно-правдоподобных траекторий ещё не выражены в чистой математике. Пока мы можем с этим жить. Мы всё ещё пытаемся найти способы математически чётко отобразить столько ключевых идей, сколько сможем. Не потому, что математика такая изящная и престижная, а для того, чтобы продвинуть споры о ракетах дальше, чем «А я говорю, да!» и «А я говорю, нет!».
Альфонсо: Мне всё ещё кажется, что вы пытаетесь спрятаться в тепле и комфорте строгих математических обоснований там, где они просто невозможны. Мы не можем совершенно строго математически доказать, что наши космосамолёты точно доберутся до Луны и ничего не пойдёт не так. Так что не стоит делать вид, что математика позволит нам получить абсолютную гарантию касательно космосамолётов.
Бет: Поверь мне, у меня точно не будет полной уверенности в результате вне зависимости от того, какую математику разработают в MIRI. Да, конечно, никакое физическое высказывание нельзя доказать математически, и нельзя назначить вероятность 1 любому эмпирическому утверждению.
Альфонсо: Но ты говоришь о доказательстве теорем — типа того, что ядро будет бесконечно летать кругами вокруг Земли.
Бет: Доказательство теоремы о траектории ракеты не даст нам достаточно комфортную уверенность в том, где она в итоге окажется. Но если доказать теорему, которая заявляет, что запущенная в идеальном вакууме ракета прилетит на Луну, то может быть, что если присоединить к ней какие-нибудь маневровые двигатели, то она долетит до Луны и в реальности. С вероятностью не в 100%, но выше нуля.
Суть нашей работы не в том, чтобы довести текущие идеи о нацеливании ракеты от 99% до 100% вероятности успеха. Она в том, чтобы превзойти текущий шанс успеха в приблизительно 0%.
Альфонсо: Ноль процентов?!
Бет: С точностью до правила Кромвеля, да, ноль процентов. Если направить нос ракеты на Луну и запустить её, она не прилетит на Луну.
Альфонсо: Если прямое нацеливание на Луну не работает, то вряд ли будущие инженеры космосамолётов будут на самом деле настолько глупы, что это не поймут. Они отследят текущее движение Луны по небу и прицелятся в ту часть неба, где Луна будет в день, когда космосамолёт пролетит расстояние до Луны. Меня тревожит, что вы так долго обсуждаете эту проблему и не рассмотрели такую очевидную идею.
Бет: Мы давно уже её рассмотрели и вполне уверены, что это не приведёт нас на Луну.
Альфонсо: Что если мы добавим стабилизаторы, чтобы ракета двигалась по более искривлённой траектории? Можешь доказать, что никакая версия ракеты из этого класса не долетит до Луны, сколько бы мы не старались?
Бет: Можешь набросать траекторию, по которой, с твоей точки зрения, полетит ракета?
Альфонсо: Она полетит от Земли к Луне.
Бет: А можно поподробнее?
Альфонсо: Нет, потому что в реальном мире всегда есть меняющаяся скорость ветра, а у нас нет бесконечного топлива, а космосамолёты не двигаются по идеально прямым линиям.
Бет: Можешь набросать траекторию, которой, как ты думаешь, будет следовать упрощённая версия твоей ракеты, чтобы мы могли понять, каких допущений требует твоя идея?
Альфонсо: Я просто не верю в общую методологию, которую ты предлагаешь для проектирования космосамолётов. Мы устанавливаем стабилизаторы, рулим, пока летим и держим курс на Луну. Если мы сбиваемся с курса, мы его поправляем.
Бет: Вообще-то мы несколько беспокоимся, что обычные стабилизаторы могут перестать работать, когда ракета поднялась слишком высоко. И получится, что оказавшись в небесных просторах, курс поправить уже нельзя. То есть, если курс уже хороший, то ты сможешь его поправить, но если всё пошло совсем не так, то нельзя просто развернуться как на самолёте.
Альфонсо: Почему нельзя?
Бет: Этот вопрос тоже можно обсудить. Однако для того, чтобы дискуссия продвигалась вперёд, всё равно нужно разбирать последовательность шагов, которые ракета пройдёт по пути к Луне. Даже если это упрощённая модель ракеты, которой можно рулить. Полёты ракет в небесах — это необычайно сложная область — даже если сравнивать с строительством ракет на Земле, что само по себе очень тяжело, потому что обычно они просто взрываются. Не то, что бы всё должно было быть изящным и математичным. Однако это очень сложная задача. И предложения вроде «давайте следовать за Луной в небе», если они не основываются на достаточно надёжных идеях, эквивалентны запуску ракеты в пустоту случайным образом.
Если кажется, что ты точно не уверен, сработает ли твоя идея, но она может сработать, и при этом твоя идея состоит из множества правдоподобно звучащих деталей, и, кажется, ни у кого не получается по-настоящему убедительно объяснить тебе, почему эта идея не сработает, то, на самом деле, шансы, что твоя идея приведёт ракету на Луну, примерно равны нулю.
Если кажется, что идея достаточно надёжно обоснована и полностью понятно, если кажется, что она определённо должна успешно довести ракету до Луны, когда всё пойдёт хорошо, тогда, может быть, в лучшем случае, мы можем быть субъективно уверены в успехе на 85%, или около того.
Альфонсо: То есть неуверенность автоматически означает провал? Если честно, звучит параноидально.
Бет: Идея, которую я стараюсь донести, это что-то вроде: «Если ты можешь строго рассуждать о том, почему ракета в принципе должна работать как надо, то это может на самом деле сработать, но если у тебя что-то меньшее, то это определённо не сработает в реальном мире».
Я не прошу тебя дать мне абсолютное математическое доказательство эмпирического успеха. Скорее набросок того, как упрощённая версия твоей ракеты может двигаться, достаточно определённый, чтобы ты не мог потом просто сказать «О, я имел ввиду вовсе не это» каждый раз, когда кто-то пытается понять, что она на самом деле делает, или указать на возможные причины провала.
Это не надуманное требование, отсекающее вообще любые идеи. Это нижняя планка, которую необходимо преодолеть, чтобы привнести что-то новое в эту область. И если проект ракеты не соответствует даже этой концептуальной планке, то шансы такой ракеты на мягкую посадку на Луну примерно равны нулю.
