Вы здесь

Ведомые красотой своих орудий

Скотт Александер

[Примечание переводчика: Оригинальное название статьи «Guided by the beauty of our weapon» является цитатой из песни Леонарда Коэна «First we take Manhattan» («Сперва мы возьмём Манхэттен»).]

[Замечание по содержанию: в статье говорится о сторонниках Трампа и им подобных так, как будто их здесь нет.]

I

Используя Трампа и Брексит как отправные точки своей аргументации, Том Харфорд в своей статье «Проблема с фактами» пишет, что люди, в основном, невосприимчивы к фактам и сопротивляются логике:

Всё это рисует мрачную картину для тех из нас, кто не готов жить в мире постправды. Кажется, факты бессильны. Попытка опровергнуть смелую и запоминающуюся ложь с помощью набора сложных фактов зачастую служит только укреплению мифа. Важные истины часто кажутся устаревшими и скучными, поэтому вместо них очень легко породить новые более привлекательные заявления. И, предоставляя людям больше фактов, мы порой добиваемся обратного результата, ведь обилие фактов вызывает защитную реакцию у тех людей, которые просто хотели не менять своих взглядов на мир. «Тёмные делишки», — как говорит Райфлер. — «Мы живём в тёмное и страшное время».

Харфорд признаёт, что у него нет готовых ответов, но приводит некоторые исследования, подтверждающие, что «научное любопытство» может вернуть людям интерес к фактам. Он думает, что, возможно, мы сможем разжечь в окружающих научное любопытство, соединяя научные истины с историями, которые интересны людям, создавая убедительные повествования, найдя кого-то «вроде Карла Сагана или Девида Аттенбороу» в области гуманитарных наук.

По-моему, это, в целом, хорошая статья, в ней подняты важные темы, но мне хотелось бы затронуть три вопроса, потому что они, судя по всему, указывают на наличие более глубоких закономерностей.

Во-первых, в статье делается очень сильное заявление, что «факты бессильны», но сама статья пытается убедить в этом читателя с помощью фактов. Например, в статье освещается исследование Нихана и Райфлера, посвященное так называемому «эффекту обратного результата»: люди лишь сильнее цепляются за свои заблуждения после того, как им на эти заблуждения указали1. Харфорд ожидает, что этот факт нас впечатлит. Но чем именно этот факт отличается от всех остальных фактов, к которым люди, по его словам, невосприимчивы?

Во-вторых, работа Нихана и Райфлера, скорее всего, неверна. Дело в том, что результаты исходных исследований так и не удалось воспроизвести(например, см. статью Портера и Вуда, 2016). Это замечание не опровергает аргумент Харфорда полностью: он цитирует не исходное исследование, а опубликованное через год продолжение, и хотя его проводила та же команда учёных, они пришли уже к несколько иным выводам.

Но, с учётом сказанного, вся область исследований уже кажется сомнительной, и сдаётся мне, было бы разумно упомянуть об этом в статье. Особенно в свете того, что сама статья посвящена распространению ложных идей людьми, которые никогда не перепроверяют свои убеждения. Мне кажется, что если ты веришь в эпидемию лжи настолько масштабную, что под угрозой сама возможность отделять факты от вымысла, то эта вера сподвигнет тебя на ПОСТОЯННУЮ БДИТЕЛЬНОСТЬ, на проверку каждого своего убеждения с маниакальным упорством. И всё же Харфорд пишет целую статью о ложных убеждениях, которые распространяются по миру, подобно чуме, но не прикладывает усилий, чтобы разобраться, верны ли исследования, на которые он ссылается, или нет.

В-третьих, Харфорд преподносит свою работу как статью по агнотологии, — «исследование вопроса, как люди сознательно вырабатывают у себя невежество». В качестве основного примера он использует табачные компании, успешно посеявшие сомнения в том, что курение вредит здоровью. Например, он рассказывает о том, как табачные компании спонсируют исследования тех причин болезней, которые не связаны с курением, чтобы сфокусировать внимание людей именно на этом.

Однако его предложение — рассказывать воодушевляющие истории, вызывать у людей интерес, создавать занимательные (доставляющие удовольствие) документальные фильмы в стиле Карла Сагана, — удивительно не подходит для поставленной проблемы. Национальные институты здравоохранения могут сделать яркий и запоминающийся документальный фильм о курильщике, который страдает от рака лёгких. И табачные компании могут сделать воодушевляющий документальный фильм о парне, которого спасли от рака лёгких (вызванного асбестом) благодаря исследованиям, спонсируемым табачными компаниями. Противники Брексита могут сделать воодушевляющий ролик о том, почему Брексит плох. А сторонники Брексита могут сделать воодушевляющий ролик о том, почему Брексит хорош. И, при наличии хороших изготовителей роликов, обе стороны будут одинаково убедительны, вне зависимости от реального положения дел.

Все три этих замечания немного несправедливы. Во-первых, самые сильные утверждения Харфорда, скорее всего, это преувеличения, а на самом деле он просто имел ввиду, что люди иногда игнорируют доказательства. Во-вторых, то конкретное исследование, которое цитирует Харфорд, и то, которое так и не удалось воспроизвести, это два разных исследования. При этом, Харфорд мог бы указать, что, процитированное исследование достаточно сильно отличается от исходного, чтобы предположить, что оно всё-таки корректно. Ну, и, в-третьих, документальные фильмы были лишь одной из идей, призванных служить более глобальной цели, - пробудить в людях «научное любопытство». С помощью которого, как показывают исследования, можно привить людям привычку верить правде.

Но меня беспокоит, что все эти три пункта вместе предполагают наличие некой невысказанной предпосылки. Дело не в том, что люди в принципе невосприимчивы к фактам. Харфорд же не ждёт, что его читатели будут невосприимчивы к фактам, он не ждёт, что создатели документальных фильмов будут невосприимчивы к фактам, и уж точно, он не считает невосприимчивым к фактам себя. Проблема в том, что вроде бы где-то есть некое таинственное племя иммунных к фактам троглодитов, которые только и знают, что бойкотировать вакцины и поддерживать Брексит, а остальным из нас нужно решить, что с ними делать. И в этом случае фундаментальная проблема — это проблема передачи информации: как мы организуем передачу информации вниз от любящей факты элиты к факто-невосприимчивым массам?

И я не хочу осуждать такую постановку вопроса слишком сильно, потому что какое-то здравое зерно в ней, очевидно, есть. У медиков-исследователей есть много полезных фактов о вакцинах. Специалисты в области статистики знают великолепные факты о связи табака и рака лёгких (хотя мне стыдно за Рональда Фишера). Наверно есть даже социологи, у которых найдётся факт-другой.

И всё же, как я уже писал, чрезмерное внимание к таким вещам, как протесты против прививок, порождает плохую привычку. А именно, желание взять какой-нибудь вырожденный случай, какую-нибудь редкую ситуацию, когда одна из сторон очевидно права, а вторая так же очевидно ошибается, и сделать эту ситуацию центральным примером при моделировании всех человеческих разногласий. Представьте себе теорию юриспруденции, разработанную для наказания только суверенных граждан2. Или государственную политику в области развития инноваций, которая базируется исключительно на том, что призывает изобретателей не делать вечные двигатели.

И в этом широком контексте, часть меня задаётся вопросом: не является ли сосредоточенность на вопросе «как передать информацию» частью проблемы? Все от статистиков до сторонников Брексита знают, что они правы. Единственная оставшаяся проблема, — как убедить других. Зайдите на Facebook и вы найдёте миллион разных людей с миллионом разных мнений. Каждый уверен в своих суждениях и каждый отчаянно пытается убедить в них всех окружающих.

Представьте себе класс, где каждый считает, что он учитель, а остальные — ученики. Все воюют со всеми за место у доски, за право читать лекции, которые никто не будет слушать, и задавать домашнюю работу, которую никто не будет делать. И, когда все получают двойки за контрольную, одного из «учителей» посещает гениальная мысль: «Мне нужен более воодушевляющий учебный план». Конечно. Это поможет.

II

Новая статья Натана Робинсона: «Дискуссия или убеждение». Она строится по той же схеме, что и статья Харфорда, но на этот раз с точки зрения политических левых. То, что Робинсон называет «Дискуссией, Основанной на Чистой Логике», против сторонников Трампа не сработало. Некоторые левые думают, что ответ — насилие. Но, возможно, это преждевременно: вместо этого мы должны попробовать инструменты риторики, эмоциональной привлекательности и других форм донесения информации, которые не являются «Дискуссией, Основанной на Чистой Логике». Статья заканчивается выводом: Берни бы выиграл3.

Я думаю, что отказываться от аргументации, доводов и общения только потому, что Дискуссия, Основанная на Чистой Логике, не сработала, — это ошибка. Легко прийти к выводу, что если вы не можете убедить правых с помощью набора фактов, то в публичных дискуссиях просто нет смысла. Однако, не исключено, что дело не в возможностях убеждения и диалога. Стоит подумать, быть может, одних фактов риторически недостаточно для того, чтобы заинтересовать людей вашей политической программой.

Сходство с Харфордом очевидно. Вы не можете убедить людей фактами. Но вы можете убедить людей фактами, тщательно смешанными с человеческими интересами, убедительным повествованием и эмоциональной привлекательностью.

И опять я считаю, что это в целом хорошая статья, и она затрагивает важные темы. Но я всё равно хочу усомниться в том, что всё действительно настолько плохо, как в ней сказано.

Введите в Гугл «дискуссия со сторонниками Трампа является»4, и вы поймёте, почему появилась эта статья. В результатах поиска страница за страницей будут встречаться «дискуссия со сторонниками Трампа является бессмысленной», «дискуссия со сторонниками Трампа является пустой тратой времени» и «дискуссия со сторонниками Трампа является [забавная метафора для чего-нибудь, что не работает]». Вы увидите картину мира, полного противников и сторонников Трампа, спорящих на каждом углу, и, наконец, после нескольких месяцев стука головами об стену, единодушно решивших, что дискуссии бесполезны.

И всё же у меня сложилось противоположенное впечатление. Каким-то образом в сильно поляризованной стране прошли беспрецедентным образом перессорившие всех выборы, однако никаких дискуссий, по сути, и не было.

Не использую ли я по отношению к слову «дискуссия» аргумент «Ни один истинный шотландец»? Возможно. Но сдаётся мне, что использовав преувеличенную формулировку Дискуссии, Основанные на Чистой Логике, Робинсон дал мне право определять этот термин так строго, как мне нравится. Минимальными условиями, при которых заглавные буквы оправданы, я считаю следующее:

  1. Дискуссия — это разговор (или переписка, или общение на равных в какой-либо иной форме) двух людей с противоположными взглядами. Если ученый муж опубликовал статью в Huffington Post и теперь требует от сторонников Трампа её прочесть — это не дискуссия. Даже если сторонник Трампа оставляет комментарий с контраргументом, который автор статьи никогда не прочтёт. Дискуссия — это ситуация, когда два человека решили встретиться и выслушать друг друга.

  2. Дискуссия возникает, когда оба человека хотят участвовать в диалоге в надежде, что он будет продуктивным. Дискуссия не возникает, если кто-то публикует мем «ХИЛЛАРИ — МОШЕННИЦА» на Facebook, а кто-то другой всерьёз злится и перечисляет все причины, почему Трамп ещё больший мошенник, в результате чего автор исходного поста тоже злится и чувствует себя обязанным высказаться, почему сторонник Хиллари не прав. Для дискуссии нужны два человека, которые в какой-то момент времени решили поговорить, чтобы сравнить мнения.

  3. Дискуссии ведутся в духе взаимного уважения и совместного поиска истины. Оба участника дискуссии не используют личные нападки или разоблачения в стиле «попался!». Оба понимают, что оппонент находится примерно на том же интеллектуальном уровне и может сказать что-то полезное. Оба понимают, что у них самих могут быть ложные убеждения, которые оппонент сможет исправить. Оба вступают в дискуссию с надеждой убедить своего оппонента, но не отвергают полностью возможность того, что оппонент может убедить в чем-то их.

  4. Дискуссии не ведутся в среде, которая требует от оппонентов набирать очки за счёт друг друга. Никакая аудитория не подбадривает обоих участников отвечать настолько быстро и язвительно, насколько это возможно. Если дискуссию невозможно провести в интернете, по крайней мере, можно открывать Википедию на смартфоне, чтобы проверить простейшие факты.

  5. Дискуссии начинаются, когда оба участника согласны, что именно они обсуждают и каждый старается придерживаться темы. А не вот это всё: «Я собираюсь голосовать за Трампа, потому что я думаю, что Клинтон коррумпирована», на которое отвечают «Да, но Рейган был ещё хуже, и это лишь доказывает, что вы, республиканцы, лицемеры», а затем: «Мы лицемеры? Вы, демократы, утверждаете, что поддерживаете права женщин, но вы обожаете мусульман, которые заставляют женщин носить платки!». Независимо от того, лицемерно ли «поддерживать права женщин», и «обожать мусульман» одновременно, не похоже, чтобы кто-то хотя бы пытался изменить мнение друг друга о Клинтон в этот момент.

По-моему, это минимальный набор требований, чтобы вообще можно было рассуждать о продуктивной дискуссии.

(Ну и если я уже всё равно прошу невозможного, то почему бы не добавить «пусть оба оппонента предварительно прочтут «Как успешно менять своё мнение»?)

Тем временем в реальности…

Если вы введёте в поисковик «дискуссия со сторонниками Трампа» без «является», то первым результатом в выдаче будет вот это видео, в котором какие-то люди с микрофоном в руках загоняют в угол каких-то других людей во время чего-то похожего на митинг. Я не смог уследить за нитью разговора, потому что все они одновременно кричат, но я разобрал, как кто-то сказал: «Республиканцы больше жертвуют на благотворительность», а кто-то другой ответил: «Это потому что они ничего не делают на работе!» Ладно.

Вторая ссылка – этот подкаст, где какой-то парень рассуждает о дискуссиях со сторонниками Трампа. После обычного предисловия о том, насколько они глупы, он описывает типичный обмен мнениями: «Это удивительно, как они хотят вернуться в старые добрые времена … А когда я начинаю спрашивать их: „Вы имеете в виду старые добрые времена, когда 30% населения состояло в профсоюзах?“… кажется, им вовсе не нравится это слышать! … „так что мы должны попрощаться со всем этим свободным рыночным капитализмом!“ – И эта идея им тоже не по душе! Это удивительно. Я могу сказать, что теперь я точно знаю, как выглядит когнитивный диссонанс на чьём-то лице». Я рад, что путешествия во времени невозможны, потому что в противном случае у меня возникло бы искушение вернуться назад и отдать голос за Трампа просто назло этому парню.

Третья ссылка это «Руководство по спорам со сторонниками Трампа для чайников» от «Vanity Fair», в котором предлагается «использовать против них их собственный патриотизм», сказав им, что «ограничить права и привилегии некоторых наших граждан» это не по-американски.

Меня беспокоит, что люди так поступают довольно часто. А потом, когда это не срабатывает, они заключают: «Сторонники Трампа невосприимчивы к логике». Это всё равно, что понаблюдать, как республиканцы вышли под дождь и не растаяли, и сделать вывод: «Сторонники Трампа – бессмертны».

Хочу ли я сказать, что если вы проведёте часок с другом-консерватором в тихом кафе, чтобы обсудить ваши разногласия, то вам удастся его переубедить? Нет. Я неоднократно менял своё мнение на протяжении моей жизни, однако это никогда не происходило моментально. Скорее каждый раз причиной было множество событий, каждое из которых немного смещало мою точку зрения. Как говорится в старой поговорке: «Сначала они игнорируют тебя. Потом смеются над тобой. Потом они сражаются с тобой. Потом они сражаются с тобой уже не так настойчиво. Потом они нейтральны. А потом они неохотно говорят, что, хотя ты раздражаешь, в твоих словах есть зерно истины. А потом говорят, что в целом ты прав, хотя и упускаешь некоторые из наиболее важных аспектов рассматриваемой проблемы. И потом ты побеждаешь».

Можно провести параллель с когнитивной психотерапией, которая мне представляется воплощением Дискуссий, Основанных на Чистой Логике, в повседневной жизни. Я знаю, такое сравнение может показаться безумным, ведь считается, что психотерапия — это полная противоположность дискуссиям, а спорить с кем-то, находящимся во власти своих наваждений или депрессии — гиблое дело. Самая грубая ошибка из всех возможных ошибок психотерапевта-новичка — сказать: «ПРОВЕРКА ФАКТА: пациентка говорит, что она неудачница и все ненавидят её. Вердикт: ВРУНИШКА-ВРУНИШКА!»

Но во всех остальных отношениях, во время психотерапии в значительной степени выполняются вышеназванные пять пунктов. Есть два человека, которые расходятся во мнении – пациентка, считающая себя неудачницей, которую все ненавидят, и терапевт, считающий, что, возможно, это не так. Их встречи проходят в атмосфере добровольных взаимных расспросов, при которых невозможны выпады вроде «Ты чокнутый!». Оба собеседника вместе проходятся по свидетельствам и иногда даже соглашаются на явные эксперименты вроде «спроси своего парня сегодня вечером, ненавидит ли он тебя, заранее предскажи, что, по твоему мнению, он собирается сказать, и посмотри, точен ли твой прогноз». И обе стороны подозревают, что они правы, но допускают возможность того, что они не правы. (Очень редко после нескольких недель терапии я понимаю, что, блин, все действительно ненавидят мою пациентку. Тогда мы переключаемся на стратегии, которые помогут ей развить социальные навыки или найти друзей получше).

И вопреки тому, что вы видите в фильмах, ослепительного откровения обычно не происходит. Если вы потратили всю свою жизнь на то, чтобы убедить себя, что вы неудачник и вас все ненавидят, единственный факт или один человек не переубедят вас в этом. Но иногда, после многих месяцев интенсивной терапии, человек, ранее уверенный в том, что он неудачник, задаётся вопросом, а действительно ли он неудачник, и при этом у него уже есть психологический инструментарий, которого достаточно, чтобы сделать все остальное.

А ещё у меня был опыт публикации доводов против Трампа в моём блоге. Не думаю, что мои доводы привели к тому, что кто-то резко изменил свою позицию, но некоторое количество положительных комментариев от сторонников Трампа я получил:

  • «Это убедительный разбор, но я всё ещё не определился».
  • «Это самые убедительные аргументы в пользу президентства Клинтон, которые я когда-либо читал. Но, думаю, никого не удивит, что, хотя благодаря им я изменил некоторые свои взгляды, мой итоговый вывод пока не поменялся».
  • «Эта статья, пожалуй, лучший пример аргументации за Хиллари, который я до сих пор видел. Я обнаружил, что киваю в ответ на многие из аргументов, а ведь ещё утром я клялся, что не может быть ничего, что заставило бы меня хотя бы задуматься о том, чтобы голосовать за Хиллари… но в конечном итоге даже этого оказалось недостаточно, вот в чём проблема».
  • «Первая связно написанная статья из прочтённых мной, оправдывающая идею голосовать за Клинтон. Я не согласен с вашим анализом долларовой «стоимости» голосования, но не считая этого, тут есть над чем подумать».
  • «Ну, мне совсем не нравится Клинтон, но, по-моему, это эссе достаточно разумно. Аргумент от преемственности, вероятно, является самой лучшей причиной голосовать за Клинтон, если вы не особенно любите её политику или её саму как личность. Трамп – тёмная лошадка, должен признать».
  • «Как ортодоксального католика, вы, вероятно, классифицировали бы меня как часть вашей консервативной аудитории … Я, конечно, согласен и с аргументами о несоответствии и с тем, что он не консервативен ни в политике, ни в жизни, ни по темпераменту, и я с интересом прочитаю всё, что вы сможете ещё написать по этой теме до конца ноября».
  • «Я присоединился к лагерю „зажми нос и голосуй за Трампа“ месяц назад или около того… Могу сказать, что хотя ты заставил меня чувствовать себя весьма не комфортно, но я по-прежнему верен своему решению».

Это те люди, которых вы считаете полностью невосприимчивыми к логике, так что не стоит и пытаться? Мне кажется, что если бы подобных доводов было бы больше, это в итоге качнуло бы чашу весов в другую сторону. И вот что странно: когда я перечитываю это эссе, я замечаю много недостатков, много всего, что мне хотелось бы сказать иначе. Я не думаю, что это были исключительно хорошие доводы. Я думаю, что это… просто были доводы. Что-то большее, чем просто: «Вы думаете, что старые времена были такими крутыми, но в старые времена были профсоюзы, шах и мат, аметисты». Это не доводы, которые написал бы виртуоз аргументации. Это доводы, которые получаются, если вы просто пытаетесь аргументировать.

(И, чтобы не скатиться к «объективации» сторонников Трампа как призов, которые можно выиграть, добавлю, что в комментариях некоторые люди приводили доводы в пользу Трампа, и два человека, которые ранее склонялись к Клинтон, сказали, что теперь чувствуют себя не комфортно близко к тому, чтобы поменять точку зрения.)

Ещё одна история из моего блога. Я стараюсь не допускать, чтобы мой блог и субреддит наводняли политические аргументы в стиле «культурной войны». И каждый раз, когда я ужесточаю ограничения, некоторые жалуются, что это единственное место, где они могут поговорить. Задумайтесь об этом на секундочку. У нас сильно поляризованная страна с населением в триста миллионов человек, разделённая на два практически равные лагеря и одержимая политикой. Нам посчастливилось иметь самые строгие законы, обеспечивающие свободу слова. И люди просят, чтобы я не менял политику в отношении комментариев, потому что этот небольшой блог — единственное место, где они могут спорить с представителями другой стороны.

С учётом всего вышесказанного, я отвергаю аргумент о том, что стратегия Дискуссий, Основанных на Чистой Логике, была проверенна и признана неэффективной. Как и Г. К. Честертон, я думаю, что эта стратегия была сочтена слишком сложной и осталась непроверенной5.

III

Сеансы у психотерапевта могут заставить человека изменить своё мнение, дружеская дискуссия среди равных может заставить человека изменить своё мнение, но и то, и другое сложно масштабировать. Могут ли серьёзные ребята из масс-медиа начать делать что-нибудь новое?

Давайте вернёмся к исследованию Нихана и Райфлера, которое обнаружило, что проверка фактов не заставляет людей сменить мнение. Как я упоминал выше, повторение этого исследования Портером и Вудом показало противоположенные результаты. Эта ситуация могла привести к неприятному конфликту, в котором каждая из групп учёных пыталась бы убедить академические круги и общественность в том, что правы именно они или даже обвинять другую группу в некомпетентности.

Вместо этого произошло нечто потрясающее. Все четыре исследователя договорились о совместной работе над более масштабным и глубоким исследованием в коалиции «состязательного сотрудничества», в котором все бы вносили вклад в методологию и независимо друг от друга проверяли результаты. Они обнаружили, что проверка фактов в большинстве случаев работала и не приводила к неприятным последствиям. Все четверо из них использовали своё научное влияние, чтобы опубликовать новый результат и начать дальнейшие исследования о роли различных контекстов и ситуаций.

Вместо того, чтобы расценить несогласие как «необходимость более эффективно донести своё мнение», они увидели в нём «необходимость сотрудничества для совместного изучения вопроса».

И да, отчасти это можно объяснить тем, что все они были приличными учёными, которые уважали друг друга. Но это не обязательное условие. Даже если бы одна команда была непроходимыми тупицами, а вторая половина втайне насмехалась над первой, сотрудничество все равно сработало бы. Нужна лишь презумпция доброй воли.

Некоторое время назад я писал о журналистской перебранке между Германом Лопесом и Робертом Фербрюгеном о контроле над оружием. Лопес написал заметку со ссылкой на некоторые статистические данные об оружии. Фербрюген написал статью в National Review, в которой говорилось, что некоторые из процитированных Лопесом данных были ошибочными. Герман ответил на это статьей, в которой утверждалось, что Фербрюген игнорирует лучшие исследования.

(Потом я, как обычно, наорал на обоих).

В целом их обмен статьями определённо входит в лучший 1% в категории онлайн-журналистики, касающейся социальных наук, — я имею в виду, что там приведены хоть какие-то статистические данные и хоть кто-то эти данные хоть как-то изучил. Но, в конце концов, здесь же просто два человека спорят друг с другом. Каждый надменно пытается передать свои знания друг другу и читающей публике. Да, это неплохо, но не соответствует моим пяти вышеперечисленным стандартам. И никто этого и не ожидает.

Но теперь я думаю: что бы случилось, если Лопес и Фербрюгген договорились бы о состязательном сотрудничестве? Согласились бы работать вместе, чтобы написать статью о статистике оружия, такую статью, в которой каждый из них был бы готов подписаться под каждым словом, а затем оба опубликовали бы эту статью на своих сайтах?

Это было бы похоже на медиа-эквивалент перехода от реплик в Твиттере к серьёзным дискуссиям, от установки на трансляцию информации к установке на совместный поиск истины. Модель состязательного сотрудничества - это лишь первое, что приходит на ум прямо сейчас. Раньше я писал о других способах - например, о рациональных ставках, рынке прогнозов и практике калибровки.

СМИ уже тратят много сил, пропагандируя хорошее поведение. А что если бы они пытались его продемонстрировать?

IV

Главный вопрос здесь: «а нужно ли заморачиваться?»

Способ Харфорда — убедительные фильмы и тексты — кажется лёгким и приятным. Способ Робинсона — красноречие и воздействие на эмоции — тоже кажется приятным и лёгким. Даже то, что Робинсон отвергает — в смысле, насилие — легко и (для определённого сорта людей) приятно. Все три способа действуют практически на всех.

Дискуссии, Основанные на Чистой Логике, сложны и утомительны. Они не масштабируются. Они работают в отношении только тех людей, которые желают добросовестно общаться с тобой и которые достаточно сообразительны, чтобы понимать предмет дискуссии. И даже тогда этот способ действует очень медленно и позволяет побеждать лишь частично. И в чём же смысл?

Основанные на логике дискуссии выигрывают у красивых историй, риторики и насилия только в одном: такие дискуссии – асимметричное оружие. Оружие, которое в руках хороших парней сильнее, чем в руках плохих. В идеальных условиях, где каждый благожелателен, разумен и мудр (такое в реальной жизни может и не встречаться), у хороших парней более сильные доказательства, больше экспертных заключений, более убедительные моральные принципы. Весь смысл логики в том, что при правильном использовании она подтверждает только истинные вещи.

Насилие — оружие симметричное: кулаки плохих парней бьют так же сильно, как и кулаки хороших. Есть, правда, надежда, что хорошие парни будут популярнее плохих и привлекут на свою сторону больше бойцов. Но это не значит, что насилие само по себе несимметрично: хорошие парни будут популярнее плохих, только если их идеи уже распространились без помощи насилия. В настоящее время антифашистов больше, и они, вероятно, победили бы фашистов в бою, но больше их стало не потому, что они выиграли какой-либо бой с фашистами. Их стало больше, потому что люди осознанно отвергают фашизм. Здесь «осознанно» не означает «логически», подобно тому, как Аристотель беспристрастно доказывал бы теоремы, рисуя мелом на доске. Однако «фашисты убивают, убивать плохо, поэтому фашизм — зло» — пример корректного и убедительного бытового умозаключения. Даже «фашисты убили моего брата, поставим их раком!» — это заменитель сильного философского аргумента: вероятностного обобщения частного случая к общей полезности. Так что насилие асимметрично только до тех пор, пока оно паразитирует на логике, позволяя хорошим парням быть убедительнее и собирать большие армии. Само по себе насилие не даёт фору хорошим — скорее, оно уменьшает её, давая преимущество более безжалостным и склонным действовать силой.

То же самое относится к документальным фильмам. Выше я писал, что Харфорд может выпускать любое желаемое количество фильмов против Трампа. Но Трамп может финансировать собственные передачи. У него лучшие документальные фильмы, никогда раньше таких не было. Они по-настоящему впечатляют.

Сказанное справедливо и для риторики. Мартин Лютер Кинг умел убедительно воздействовать на эмоции, призывая к хорошему. Но Гитлер умел убедительно давить на эмоции, призывая к плохому. В своё время я доказывал, что пророк Мухаммед — непревзойдённый пропагандист всех времён и народов. Эти трое продвигали различные идеологии, и риторика помогала каждому из них. Робинсон говорит так, будто бы «красноречие и давление на эмоции» для Демократической партии в новинку, но мне кажется, что во время последней президентской кампании они почти только этим и занимались (нападки на характер Трампа, восхваление Хиллари, размахивание истинно американскими ценностями вроде всеобщего равенства и прочим). Просто у них вышло хуже, а у Трампа лучше. Отсюда вывод: «убеждай лучше, чем это делает другой». Но «успех» — это не простое дело.

Если ты не используешь асимметричное оружие, то лучшее, на что можешь надеяться, — выиграть случайно.

И нет причины думать, что хорошие парни регулярно сильнее в риторике, чем плохие. Однажды у левых будет Обама, и они выиграют битву за эмоции. В другой раз у правых будет Рейган, и выиграют они. В среднем можно рассчитывать на 50% вероятность успеха. Ты в этот раз выиграл потому, что тебе просто повезло.

Также нет причин полагать, что хорошие парни в целом сильнее по части документальных фильмов, чем плохие. Однажды Национальные институты здравоохранения выпустят убедительный фильм, и люди станут курить меньше. В другой раз табачные компании выпустят более убедительный фильм, и люди станут курить больше. Общее потребление табака сохранится прежним. И снова, если ты выиграл, то тебе повезло с режиссёром или чем-то ещё в том же духе.

Я не против случайных побед. Если бы я столкнулся со Сталиным и в кармане у меня оказался пистолет, я застрелил бы его безо всякого сожаления о том, что он без пистолета только по случайности. Своё симметричное оружие следует использовать хотя бы потому, что противник получит преимущество, если он своё оружие применит, а ты нет. Но как долгосрочное решение это не годится.

Улучшение качества споров, настраивание людей на совместный поиск истины вместо вещания с трибуны — процесс болезненный. Это нужно делать с одним человеком за раз, это работает только с теми, кто почти готов, и эффективность в человеко-часах у этого способа ниже, чем у остальных. Но в мире, где всё остальное случайно, даже небольшое целенаправленное усилие может сыграть большую роль. Изменение взглядов 2% избирателей перевернуло бы итог трёх из четырёх последних выборов президента США. И такую возможность выиграть-не-благодаря-случайности не получить другим способом.

(Ещё я надеюсь, что люди, которые наиболее охотно вовлекаются в дискуссии и которые лучше умеют распознавать правду, непропорционально более влиятельны. Это учёные, писатели и лидеры общественных объединений. Их влияние не в их числе и они могут помочь другим понять доводы.)

Боюсь, я не могу передать, как всё это прекрасно и неотвратимо. Мы среди безбрежного непонимания, «мрачной равнины, где невежественные армии рубятся в ночи», где то одна сторона, то другая наступает и отступает. И посреди всего этого, начиная с чего-то бесконечно маленького постепенно строится что-то новое. Безнадёжно слабый сигнал начинает набирать силу. И вот одна из армий начинает побеждать немного чаще, затем намного чаще, и, наконец, захватывает всё поле битвы. Это кажется удивительным — ведь, конечно же, нельзя построить хоть сколько-то сложную улавливающую сигнал систему посреди этого хаоса, и тебя, конечно, застрелят, стоит только высунуться из окопа. Но твои враги сами помогают тебе. Обе стороны поворачивают свои пушки, приносят материалы, обеспечивают твоих инженеров запчастями, потому что до самого последнего момента они думают, что приближают этим свою победу, а не твою.

Этим можно заниматься прямо у них перед носом. Они могут запретить твои телепередачи, заткнуть рот твоим ораторам, запретить тебе бои стенка-на-стенку, но когда дело доходит до долгосрочного способа обеспечить тебе победу, они закатают рукава, достанут молотки и будут строить его рядом с тобой.

Притча: Салли – психиатр. У её пациента странное заблуждение: он думает, что это он — психиатр, а Салли – его пациент. Она могла бы связать его и силой заставить принимать лекарство, но он высокопоставленный политик, и если применять к нему силу, он сам велит её связать. В отчаянии она предлагает сделку: это лекарство они будут принимать вместе. Он соглашается: в его помутнённом рассудке это лучший способ для него-врача вылечить её-пациентку. Оба принимают таблетки одновременно, лекарство действует, и пациент полностью излечивается.

(Ну, в половине случаев. В другой половине лекарство действует и полностью исцеляется Салли.)

V

Статья Харфорда утверждает, что факты и логика не действуют на людей. В различных статьях левого толка говорится, что они не действуют только на избирателей Трампа, то есть, примерно на 50% населения.

Если вы искренне верите, что факты и логика не действуют на людей, вы не должны писать статьи с возможными решениями. Вы должны отвергнуть всё, во что вы верите, войти в состояние чистого декартовского сомнения, и пытаться вывести все заново из «мыслю – следовательно, существую».

Если вы искренне верите, что факты и логика не действуют на по крайней мере 50% населения, вы не должны писать статьи с возможными решениями. Вы должны беспокоиться, входите ли вы в эти 50%. В конце концов, как бы вы догадались о том, что не входите? Используя факты и логику? Что мы только что сказали?

Никто так не поступает, поэтому я прихожу к выводу, что они согласны с тем, что факты иногда работают. Асимметричное оружие возможно. Как говорил Ганди: «Если вы думаете, что весь этот мир плох, помните, что он состоит и из людей, подобных вам».

Вы не полностью невосприимчивы к фактам и логике. Но вы ранее заблуждались. Возможно, вы немного умнее, чем люди по другую сторону. Возможно, вы даже значительно умнее. Но в сущности, их проблемы — это ваши проблемы, и такая же логика, какая смогла убедить вас, сможет убедить и их. Но это будет долгий путь. Вы пришли к своим суждениям не благодаря тому, что послушали чужие слоганы пять минут. У вас они появились за годы образования, вы читали сотни книг и общались с сотнями людей. Почему же для людей по другую сторону всё должно быть иначе?

Вы поняли, что проблема значительно глубже, чем недостаточный выпуск документальных фильмов. Проблема состоит в том, что Истина – это слабый сигнал. Вы хотите постичь Истину. Вы хотите надеяться, что другая сторона тоже хочет постичь Истину. Но, по крайней мере, один из вас идёт по неверному пути. Похоже, что безошибочный поиск Истины сложнее, чем вам казалось.

Вы верите, что ваше сознание это инструмент, чувствующий Истину, который делает это немного лучше, чем подброшенная монета. Вам приходится верить в это, иначе какой в этом смысл? Но это похоже на физический эксперимент по поиску гравитационных волн или чего-то в этом духе, который нужно проводить в пещере на глубине 150 метров, в камере со свинцовыми стенами, размещённой на гиростабилизированной платформе, охлаждённой до 1 градуса выше абсолютного нуля. При этом вы пытаетесь уловить колебания в миллионную долю сантиметра. Только у вас нет ни пещеры, ни экрана, ни гироскопа, ни охладителя. Вы на вершине извергающегося вулкана, сверху падают метеориты, а вокруг бушует ураган.

Если вы будете лет десять изучать психологию, вам удастся избавиться от вулкана. Если вы потратите ещё десять лет, одержимо проверяя свою производительность в различных областях, вы избавитесь от метеоритов. Избавиться от урагана у вас не получится, даже не пытайтесь. Но если в тысяче разных частей урагана есть тысяча надёжных людей, то порывы ветра могут быть учтены, и они могут, объединив свои наблюдения, получить что-то, похожее на сигнал.

Все это слишком долго и ненадёжно для мира, который нуждается в большей мудрости прямо сейчас. Неплохо было бы ускориться, пойти напролом, забросать людей рассказами и документальными фильмами, пока до них не дойдёт. На короткое время это поможет. В длительной перспективе вы вернётесь к тому, с чего начинали.

Если вы хотите, чтобы люди были правы чаще, чем игрок, который выбирает суждения, бросая монетку, вы должны научить их отличать ложь от истины. Если это происходит во время угрозы вражеских действий, вам следует обучить их настолько хорошо, чтобы их нельзя было обмануть. Вам придётся делать это с каждым человеком по отдельности, пока сигнал не станет сильным и чистым. Вам придётся поднять уровень здравомыслия. Короткого пути нет.

  • 1. Англ. «backfire effect», на русском языке иногда встречается вариант перевода «эффект обратного действия» — Прим.перев.
  • 2. «Суверенными гражданами» иногда именуют себя люди, не признающие власть правительства и на этом основании, например, отказывающиеся платить налоги. — Прим.перев.
  • 3. «Берни бы выиграл» - популярная фраза в Твиттере, суть которой заключается в том, что Берни Сандерс выиграл бы на президентских выборах 2016 года в США у Дональда Трампа, если бы был кандидатом от Демократической партии вместо Хиллари Клинтон. Фраза использовалась сторонниками Сандерса в статьях после выборов, и со временем стала мемом. — Прим. перев.
  • 4. Англ. «debating Trump supporters is». — Прим.перев.
  • 5. Автор здесь перефразирует цитату Честертона из «Что не так с этим миром», который в свою очередь перефразирует Библию: «Христианские идеалы не были проверены и признаны неэффективными, они были сочтены слишком сложными и остались непроверенными». — Прим. перев.

Перевод: 
Слава Меритон, Федор Ефремов, Андрей Кунилов, Alaric
Оцените качество перевода: 
Средняя оценка: 5 (5 votes)
  • Короткая ссылка сюда: lesswrong.ru/616