Вы здесь

Выученная эпистемическая беспомощность

Скотт Александер

[Это немного отредактированный репост эссе из моего старого блога]

Мой друг недавно мне пожаловался, что у многих людей отсутствует базовый навык восприятия аргументов. То есть, если ты встретил убедительный аргумент, ты обязан согласиться с его выводом. Даже если этот вывод непопулярен, неудобен или неприятен. Искусство рационального мышления в его представлении научило бы людей принимать убеждения, в пользу которых они получили убедительные аргументы.

И я кивнул головой, потому что это звучало достаточно разумно, и лишь спустя несколько часов вспомнил об этом снова и подумал: «Нет, стоп, это очень плохая идея».

Не думаю, что я слишком переоценю себя, утверждая, что я мог бы с лёгкостью переспорить простого малообразованного обывателя. В большинстве вопросов я мог бы разнести их позицию и выставить их идиотами. Свести их возражения к чему-то вроде: «слушай, я не могу объяснить, почему, но ты неправ!». Или, что более вероятно, «заткнись, я больше не хочу разговаривать об этом!».

Но есть и люди, которые могли бы с лёгкостью переспорить меня. Может быть, не в любом вопросе, но во всяком случае в тех, где у них есть экспертиза и отточенные годами практики аргументы. В молодости я читал книги по псевдоистории, мне вспоминаются «Века в хаосе» Иммануила Великовского как хороший пример прекрасной книги этого жанра. Я прочёл её, и она показалась мне настолько очевидной, настолько идеальной, что я с большим трудом смог заставить себя найти возражения к ней.

А потом я прочёл возражения, и они были настолько очевидными, настолько неопровержимыми, что я не мог понять, как я оказался настолько глуп, что поверил Великовскому.

А потом я прочёл возражения на возражения, и они были настолько очевидными, что я чувствовал себя дураком из-за того, что сомневался в нем.

И так продолжалось ещё несколько раз, пока я не затерялся в лабиринте сомнений. Выбраться из него мне помогло не столько здравомыслие общепринятой точки зрения, сколько знакомство с трудами ряда других альтернативных историков. Некоторые из них были не менее умны и красноречивы, все они приводили бесчисленные доказательства, и все их теории противоречили друг другу. В конце концов, библейский потоп не мог быть культурной памятью одновременно об Атлантиде и о смене земной орбиты, не говоря уже о затерянной цивилизации ледникового периода или мегацунами от метеоритного удара. По крайней мере некоторые из их аргументов должны быть неверны, но все они выглядели весьма убедительно, так что, очевидно, я просто слишком доверчив и наивен в вопросах древней истории. Учитывая полное отсутствие у меня независимых механизмов для оценки аргументов в этой интеллектуальной области, равно как и желания потратить тридцать лет на сбор независимой базы знаний об истории Ближнего Востока, я решил просто принять за данность идеи уважаемых людей с научными степенями по археологии вместо того, чтобы верить сумасшедшим «учёным», которые пишут книги о комете Венере и которых почти никто не воспринимает всерьёз.

Можете называть это эпистемической выученной беспомощностью: я уверен, что любая попытка самостоятельно оценить аргумент не приведёт ни к чему хорошему, поэтому я и не пытаюсь. Если у вас есть хороший аргумент о том, что ранний бронзовый век выглядел абсолютно не так, как его описывает общепринятая история, я просто не хочу его слышать. Если вы настоите на том, чтобы рассказать его мне, я кивну, скажу, что он звучит весьма разумно, и наотрез откажусь поменять своё мнение или признать даже малейшую возможность вашей правоты.

(Это правильное действие с точки зрения теоремы Байеса: если я знаю, что неверный аргумент звучит так же убедительно, как и верный, убедительность аргумента никак не меняет мою априорную вероятность, и его следует проигнорировать.)

Пожалуй, мне повезло, и моя эпистемическая выученная беспомощность имеет границы: есть ситуации, в которых я доверяю своей способности оценивать аргументы. На самом деле я доверяю ей в большинстве случаев, если речь не заходит об аргументах, известных своей способность вводить в заблуждение, из областей знаний, в которых я плохо разбираюсь. Но я считаю, что простые малообразованные обыватели не доверяют ей, и правильно делают. Политики, мошенники, бизнесмены, романтические партнёры – кто угодно способен убедить их в чем угодно. Поэтому они принимают очевидную и необходимую меру безопасности: никогда не давать никому уговорить их принять убеждения, которые звучат «странно».

(И не забывайте, что в некоторых социальных кругах убеждения вроде «астрология не работает» звучат «странно».)

Здесь можно вспомнить о защитном механизме «раздельного мышления» и принципе восприятия идей всерьёз. Разница между ними и моим тезисом одна: я утверждаю, что для 99% людей в 99% случаев воспринимать идеи всерьёз – неправильная стратегия. По крайней мере, это должно быть последним навыком мышления, который следует изучать только после усвоения всех остальных навыков, помогающих различать истинные и ложные идеи.

Среди знакомых мне людей те, кто воспринимают идеи всерьёз, обладают наибольшим умом и рациональностью. На мой взгляд, в ментальной модели большинства людей эти качества встречаются вместе, потому что нужно обладать очень большим умом, чтобы противостоять естественной пагубной привычке не воспринимать идеи всерьёз. Но я думаю, что они встречаются вместе потому, что нужно обладать очень большим умом, чтобы попытки воспринимать идеи всерьёз мгновенно не приводили к катастрофе. Нужно обладать большим умом, чтобы не быть убеждённым в достаточно большом количестве ужасных аргументов и не приобрести эпистемическую выученную беспомощность.

Даже самые умные люди, которых я знаю, обладают похвальным умением не воспринимать определённые идеи всерьёз. Гипотеза симуляции Бострома, теорема о конце света, ограбление Паскаля – я никогда не встречал убедительного аргумента против этих идей, но не знаю и людей, которые бы всерьёз опирались на них в своей жизни.

Друг рассказывал мне о человеке, который стал религиозным фундаменталистом из-за аргумента о «пари Паскаля». Я предварительно готов признать его человеком, который воспринимает идеи всерьёз. Всем остальным можно в лучшем случае поставить частичный зачёт.

При этом нельзя сказать, что у всех получается одинаково плохо. У террористов в этом отношении явное преимущество. Было принято считать, что люди, которые обращаются в воинствующий ислам, должны быть очень бедными и малообразованными. А затем кто-то провёл исследование и обнаружил, что они в большинстве своём обеспечены и имеют высшее образование (многие были инженерами). Я встречал несколько хороших аргументов по этому поводу: например, что инженерное образование прививает людям черно-белое мышление и картину мира, основанную на простых формулах, что с большей лёгкостью транслируется в фундаментализм, чем в тонкие либеральные религиозные воззрения.

Но я бы добавил, что достаточно умного инженера никогда не заваливали аргументами, которые он не мог оценить самостоятельно. Ему никогда не была нужна эпистемическая выученная беспомощность. Если Осама приведёт ему отличный аргумент в пользу терроризма, он подумает: «Надо же, есть хороший аргумент за терроризм. Похоже, надо стать террористом» вместо того, чтобы подумать: «Аргументы? Аргументами ничего не докажешь. Я просто останусь при своём мнении и не буду взрывать себя».

Ответственные врачи здесь находятся на другом конце спектра от террористов. Однажды я слышал, как кто-то жаловался на врачей, которые полностью игнорируют все последние интересные результаты медицинских исследований. После этого, практически на одном дыхании, он пожаловался, что от 50% до 90% медицинских исследований ошибочны. Эти два наблюдения не лишены связи. Мало того, что плохих научных статей действительно настолько много. Псевдомедицина – не та, которая про бесконечно малые разведения, а та, которая связывает все подряд с никому не известными веществами на несвязанных метаболических путях – для меня мало отличается от псевдоистории: если я не разбираюсь в нужной области, всё может звучать очень убедительно, даже если лежит очень далеко от истины.

Медицинское сообщество предлагает заманчивое решение. Во-первых, тотальное нежелание доверять чему бы то ни было, как бы убедительно оно ни звучало, пока оно не прошло через бесконечный цикл исследований и мета-анализов. Во-вторых, ряд институтов, созданных специально для того, чтобы отфильтровывать все эти исследования и анализы и говорить нам, какие выводы мы должны из них получить.

Я рад, что некоторые люди никогда не приобретают эпистемическую выученную беспомощность, или приобретают её в ограниченных объёмах, или только в отдельных областях. Мне кажется, что несмотря на повышенный риск обращения в терроризм, альтернативную историю или гомеопатию, только эти люди способны обнаружить ошибку в чем-то общепринятом и неоспоримом, и предать возможность подобной ошибки достаточно широкой огласке, чтобы нормальные люди могли начать задумываться об этом.

Но я рад и тому, что эпистемическая выученная беспомощность существует. Большую часть времени она выглядит довольно полезным предохранительным клапаном для общества.


Перевод: 
zaikman
Оцените качество перевода: 
Средняя оценка: 3.9 (73 votes)
  • Короткая ссылка сюда: lesswrong.ru/560