Чтобы распространять науку, держите её в тайне

Порой мне кажется, что пифагорейцы были правы.

Да, я писал, что «наука» публична по своей природе. Я писал, что «наука» отличается от всего лишь рационального знания принципиальной возможностью воспроизвести эксперимент самостоятельно, а не полагаться на авторитет. Я утверждал, что «науку» следует определять как доступное широкому кругу лиц знание человечества. Я даже предполагал, что будущие поколения станут относиться ко всем статьям, что не были опубликованы в общедоступном журнале, как к ненаучным, а конкретнее, они не станут считать такие статьи частью публичного знания человечества, раз людям приходилось платить за чтение.

Однако можно вообразить и другое будущее. В этом другом будущем знание, которое мы сейчас называем «наукой», изъято из общественной среды — книги и журналы спрятаны и их охраняет загадочная секта из гуру в мантиях. Эти гуру делятся знанием только с теми, кто пройдёт страшные ритуалы посвящения. И всё это только ради того, чтобы люди наконец начали учиться.

Я имею в виду, вот прямо сейчас люди могут изучать науку, но не делают этого.

Социальная психология называет такой эффект «дефицитом». То, чего не хватает, ценится больше. Особенно силён этот эффект в отношении информации — если мы считаем какую-то информацию секретной, мы с большей вероятностью постараемся её получить, а после этого будем выше её ценить.

Мне кажется, что люди считают: раз информация о науке находится в свободном доступе, то ничего важного в ней нет. И поэтому вместо изучения науки люди вступают в секты, которым хватает здравого смысла держать свои Великие Истины в секрете. На самом деле Великая Истина может оказаться полным бредом, но люди стремятся к ней сильнее, чем к последовательному научному знанию. Это же тайна.

Наука — великое «похищенное письмо» нашего времени. Она на виду у всех и никто её не видит.

Разумеется, открытость науки полезна для научной элиты. Она-то уже прошла ритуалы посвящения. Но для всех остальных людей на планете из-за свободного доступа наука хранится в секрете в сотни раз эффективнее, чем если бы её скрижали стерегли в тайных хранилищах, а для получения доступа требовалось бы пройти по горящим углям. (И это был бы действительно страшный ритуал, потому что великие тайны теплоизоляции доступны только Посвящённым в Физику третьего круга.)

Будь научные знания скрыты в древних хранилищах (а не в неудобных журналах с платой за доступ), то, по крайней мере, тогда люди пытались бы попасть в эти хранилища. Они отчаянно бы старались изучать науку. Особенно если бы они сначала узрели мощь, которой владеют Физики восьмого круга, а потом им бы сказали, что они недостойны узнать объяснение этих чудес.

А при попытке создать, скажем, секту Сайентологов, да, сначала у публики появлялся бы интерес. Однако очень скоро люди начинали бы задавать неудобные вопросы, вроде: «А почему ваш восьмой круг не показывает свои способности, как Физики?». Или: «Как так получилось, что никто из магистров Математики не желает вступить в вашу секту?» Или: «Почему я должен следовать за вашим Основателем, ведь он нигде не достиг восьмого круга, кроме как в своей собственной секте?» Или: «Зачем мне заниматься в вашей секте, ведь у Дантистов Смерти есть штучки гораздо круче?»

С этой точки зрения выход математики за пределы секты пифагорейцев начинает казаться огромной стратегической ошибкой человечества.

Наверняка вы сейчас скажете: «Но ведь в науке уже полно устрашающих ритуалов посвящения! Плюс её сложно изучать просто в силу её природы! Разве это не считается?» Нет, ведь общество считает, что наука находится в свободном доступе. Раз любой может её изучать, значит, изучать её не так уж и важно.

Это вопрос имиджа. Люди строят своё поведение с оглядкой на других людей. Любой человек может пойти в магазин и купить лампочку. Никто не смотрит на неё с изумлением и благоговением. Никто не думает, что в физике процесса кроется какая-то тайна — пусть даже вы её не понимаете. На всякий случай вот вам объяснение в газете в один абзац, которое выглядит убедительно и авторитетно. В итоге никто не считает, что в лампочке есть какая-то священная тайна, вот вы и не считаете.

Даже самые простые штуки, абсолютно инертные объекты — например, кресты, — могут становиться волшебными, если все на них смотрят, как на волшебство. Но поскольку вам теоретически позволено знать, как работает лампочка, и вам не нужно для этого уходить в горы на поиски монастыря Электриков, то вы и не утруждаете себя учёбой.

Но поскольку у науки всё же есть свои ритуалы посвящения, как социальные, так и с точки зрения необходимости приложить мыслительные усилия, учёные не разочаровываются в ней полностью. Проблема в том, что в современном мире лишь очень немногие вообще начинают заниматься наукой. Она не может быть подлинным Тайным Знанием, поскольку кому угодно позволено её знать — хотя, фактически, мало кто знает.

Представьте, что для того, чтобы узнать Великую Тайну Естественного Отбора, ниспосланную Дарвином, Чьё Имя Останется в Веках, вам нужно было бы заплатить 2 тысячи долларов, пройти церемонию с мантиями, масками и факелами и принести в жертву быка. Потом вам бы показали окаменелости и оптический нерв, проходящий сквозь сетчатку, под микроскопом. И только затем наконец поведали бы Истину. Да вы бы воскликнули: «Это величайшее знание в мире!» и остались бы полностью довольны. А если бы впоследствии какая-то другая секта попыталась сказать вам, что всё это устроил бородатый мужик на небе шесть тысяч лет назад, вы бы смеялись как сумасшедший.

А, кстати, было бы весело устроить всё как-нибудь вот так. Особенно если бы обряд посвящения требовал сопоставить какие-то свидетельства самостоятельно — вместе или с одногруппниками — и лишь после этого вы могли бы сказать сенсею Науки, что готовы перейти на следующий круг. Да, это было бы не слишком эффективно, зато весело.

Если бы человечество не совершило исходной ошибки — не пошло по религиозному пути вначале и не боялось теперь всего, от чего несёт религией — тогда, возможно, получение учёной степени сопровождалось бы церемонией с литаниями и песнопениями. Людям нравится петь. Зачем лишать процесс веселья?

Может быть, мы просто поступаем неправильно.

И нет, я не предлагаю всерьёз отменить последние пятьсот лет открытости и засекретить всю науку. По крайней мере, не сейчас. Сейчас очень важна эффективность, особенно в таких областях, как медицинские исследования. Я просто объясняю, почему Тайну о том, как из всего лишь атомов возникает невыразимая разница между синевой и краснотой, я не расскажу никому меньше чем за сто тысяч долларов…

Кхм! Я хотел сказать, что предлагаю вам представить эту альтернативную Землю, чтобы вы могли посмотреть на науку и на секты одинаково. Чтобы вы по достоинству оценили научную истину, когда узнаете её, пусть даже она и кажется недостаточно защищённой, чтобы быть столь ценной. Представьте мантии и маски. Представьте, как вы прокрадываетесь в тайное хранилище и крадёте Утерянное Знание Ньютона. И не давайте обмануть себя какой угодно организации с мантиями и масками, пока они не покажут вам данных.

Создаётся впечатление, будто у людей есть дыры в сознании, которые необходимо заткнуть Эзотерическим Знанием, Страшными Секретами и Тайной Истиной. И я даже не критикую этот образ мышления! Секретные эзотерические тайные истины действительно существуют: например, квантовая механика или байесовские структуры. Мы просто привыкли представлять Тайную Истину как что-то очень неприглядное, как часть ложной обыденности.

Но если дыры для тайного знания не заткнуть истинными убеждениями, их заткнут убеждения ложные. Кроме науки изучать нечего — эмоциональная энергия либо вкладывается в реальность, либо тратится на полную ерунду, либо уничтожается. Лично я считаю, что эмоциональную энергию лучше всего инвестировать. И не стоит без надобности отказываться от веселья.

Прямо сейчас от обоих взглядов на мир мы имеем худшее. Наука на самом деле не бесплатна, ведь образование и учебники стоят дорого. Но общество считает, что раз всем позволено что-то знать, значит это неважно.

В идеале хотелось бы наоборот.