Вы здесь

Учи невыучиваемому

Элиезер Юдковский

Предыдущий в минисерии: Непередаваемое превосходство

Следует за: Искусственное сложение (English)

Литературный конвейер, который я называю «порнографией превосходства» не слишком хорош в том, что делает. Но это провал довольно важной задачи. Сравнив пользу цивилизации в целом от звёздных навыков Уоррена Баффета и от менее гламурного, но более передаваемого трюка «инвестируйте заново ваши доходы», вряд ли вы будете сомневаться. Легко заметить, как сильно изменится мир, если придумать, как выразить всего лишь ещё один навык, до сих пор бывшим секретным ингредиентом успеха. Не порнографическое обещание постичь душу звезды. Всего лишь способ надёжно передать ещё одну мысль, даже если она не означает всего

Что делает успех таким сложным для повторения?

Голые статистические шансы всегда непередаваемы. Неважно, что вы можете сказать насчёт удачи, вы не можете научить кого-нибудь иметь её. Искусство хватать возможности и открывать себя положительным случайностям (English) обычно недооценивают. Я видел людей, останавливающихся на своём пути из-за «неудачи», которую предприниматель из Силиконовой долины раздавил бы, словно паровой каток – лежачего полицейского… Но даже так, остаётся чистый элемент случайности.

Успех Эйнштейна (English) зависел от его генов, давших ему потенциал, чтобы развить навыки сверх обычного уровня. Если навыки зависят от умственных способностей, вы не можете передать их большинству людей… но даже если такой потенциал – один-на-миллион, то шесть тысяч Эйнштейнов, разгуливающих по планете - совсем не плохо. (А если немного пофантазировать, то кто сказал, что гены непередаваемы? Просто требуется немного более продвинутая технология, чем школьная доска, только и всего.)

Итак, мы исключили истинно непередаваемое - что осталось? До куда можно отодвинуть границу? Чему возможно научить – пусть и очень сложно – но чему не учат?

Мне однажды сказали, что половина Нобелевских лауреатов были учениками других Нобелевских лауреатов. Этот источник (English, pdf) утверждает, что 155 из 503. (Интересно, что тот же источник подсказывает, что число Нобелевских лауреатов с «Нобелевскими дедушками» (учителями учителей) всего лишь 60.) Даже если сделать поправку на отбор выдающихся учеников и политическое проталкивание кандидатов, факты подсказывают, что можно перенимать вещи, находясь в ученичестве – наблюдение из-за плеча, беседы в свободной форме, постоянная правка ошибок в течение работы. Ни один Нобелевский лауреат ещё не преуспел в том, чтобы поместить всё это в книгу.

Что же это такое, чему учатся преемники Нобелевских лауреатов, но не может быть выражено словами?

Этот предмет притягивает меня, так как он сообщается с мета-уровнем, с источником в глубине, с пропастью между генератором и его выходом (English). Мы можем объяснить эйнштейнову теорию относительности студентам, но не можем сделать из них Эйнштейнов. (Если посмотреть на это с правильного угла, то весь гений человеческого интеллекта ничто иное как непередаваемое прозрение, которое есть у людей, но которое мы не можем объяснить компьютеру.)

Количество бессловесного интеллекта в нашей работе обычно недооценивается, потому что сами по себе слова намного легче анализировать (English). Но когда я обращаю внимание, я вижу, что большая часть моих поисковых способностей проявляется во вспышках восприятия, говорящих мне, что именно важно, какую мысль нужно думать следующей.

Когда я встретил своего ученика Марселло, он уже был лучше в математических доказательствах, чем я, по крайней мере, намного быстрее. Он соревновался на национальном уровне, но на подобных соревнованиях вам говорят, какие задачи важны. (А ещё на соревнованиях вы сразу сдаёте листочек с решениями и перескакиваете к следующей задаче, не анализируя, можно ли упростить доказательство, объять его целиком, получить из него ещё что-нибудь.) Но действительно важная вещь, которой я пытался научить – проверяя, можно ли вообще ей научить – было ощущение, какие проблемы ИИ куда-нибудь ведут, а какие - пустышки. «Ты можешь жать на педали так же хорошо, как и я, - сказал я ему, когда он спросил меня, хорошо ли справляется, - но девяносто процентов времени рулю до сих пор я» Это были постоянные упорные попытки облечь в слова причины, почему я думал, что мы ещё не нашли по-настоящему важного прозрения, таящегося где-то в задаче, почему мы должны отбросить текущее доказательство Марселло, переформулировать задачу и попытаться ещё раз, с другого угла, чтобы узнать поймём ли мы проблему по-настоящему в этот раз.

Мы проходим через череду событий, и наш мозг использует неявный алгоритм, чтобы размолоть полученный опыт в сухой остаток, а затем - ещё один неявный алгоритм, чтобы сформировать из него нейронную сеть: процедурный навык, источник бессловесной интуиции, который вы знаете настолько быстро, что вы не знаете, что знаете его. «Нулевой шаг», - так я его называю, шаг в обуславливании вещей, который идёт до первого шага в решении и пролетает настолько быстро, что вы не понимаете, что он был.

Я горжусь умением облекать вещи в словесную формулировку, вникать в одномоментные вспышки озарений и высматривать в них узор и направление, даже если я не могу указать на механизмы, ответственные за них. Но когда я пытался передать остриё, фронт моих работ, где я расширял знание, слова были бессильны, и мне оставалось разбирать с Марселло задачу за задачей, надеясь, что его мозг уловит невыразимый ритм пилотирования: налево, направо; вот это, наверное, достойно развития, это – нет; это кажется ценным озарением, а это – всего лишь чёрная коробка вокруг нашего незнания.

Я ожидал, что так и будет; я никогда не надеялся, что самые главные части мыслей можно будет легко переложить на слова. Если бы это было так просто, то мы бы действительно создали искусственный интеллект в семидесятых.

Цивилизация продвигается, обучая выходу из генератора, а не генерированию. Эйнштейн произвёл многочисленные открытия, затем сгенерировал знание достаточно словесное, чтобы быть переданным студентам в университетах. Когда же нужен ещё один Эйнштейн, цивилизация может лишь затаить дыхание и надеяться.

Но если эти бессловесные навыки есть продукт опыта, то почему не передать опыт (English)? Или, если книги не слишком хороши, а они, наверное, и близко к этому не подходят, то почему бы не провести людей через череду тех же событий, чтобы передать опыт?

  1. Звёзды могут и не знать, что было критически важным опытом.

  2. Критически важные события могут быть сложными для воспроизведения. Например, каждый уже знает ответ к специальной теории относительности, и теперь мы не можем тренировать людей, давая им эту же задачу. Даже знание, что там что-то о взаимосвязи между пространством и временем, уже довольно сильный спойлер. Самая важная часть задачи и есть та, где ученик сверлит взглядом белый лист бумаги до тех пор, пока капли крови не выступят на лбу, пытаясь сообразить, о чём думать дальше. Навыки гениев редки, я уже упоминал (English), потому что мало возможностей практиковать их.

  3. В дело может быть вовлечена удача или природный талант, подсказывая правильные вещи для изучения – нахождения высококачественного решения в пространстве бессловесных процедурных умений. Даже если мы проведём человека через те же испытания, останутся компоненты чистой случайности, влияющие на вероятность изучения того же невыразимого навыка.

Но, я думаю, всё ещё есть причина, продолжать описывать неописываемое и учить невыучиваемому.

Представьте развитие умений играть в азартные игры с изобретением теории вероятности несколько веков назад. В покере до сих пор сохранилась часть искусства, которое звёзды покера могут лишь частично передать на словах. Но в прошлом никто и понятия не имел, как вычислить шанс выпадения одних единиц на трёх кубиках. Может, опытный игрок и имел невыразимое понятие, что некоторые вещи более вероятны, чем другие, но не мог высказать его словами – не мог передать никому, что он узнал о вероятности, кроме как, может, через долгий процесс наблюдения за учеником из-за плеча и корректирования его ставок.

Чем больше мы узнаём что-либо в определённой области и наблюдаем звёзд за работой, тем больше мы узнаём о человеческом разуме в целом, тем больше мы можем надеяться, что новый навык превратится из непередаваемого в выучиваемый, а затем в публицируемый.

Вы можете объединить некоторые пути в семейство, даже если не способны выразить их словами. И даже если сами вы получили что-то благодаря удаче (включая генетическую удачу), вы можете уменьшить роль слепого случая.

  1. Предупреждения о тупиках, задержавших вас. Это очевидный способ помочь.

  2. Если вы выложите на стол набор мыслей, являющихся продуктом невыразимого навыка, кто-нибудь, читая их, может уловить ритм и сделать скачок к невысказанной вещи стоящей за мыслями. Это потребует намного меньше удачи, чем события, которые изначально и привели вас к приобретению этого навыка.

  3. Есть хорошие аттракторы в пространстве решений – кластеризованные под-решения, которые дают доступ к остальным решениям в аттракторе. Тогда – даже если некоторые мысли не могут быть помещены в слова и требуется удача, чтобы набрести на них изначально – объяснения, как найти дверь, может быть достаточно, чтобы заякорить аттрактор.

  4. Некоторый важный опыт вполне дублируем: например, можно советовать людям, какие книги читать или какие области изучать.

  5. Наконец, прогресс науки в целом может лучше объяснить определённую область, и в некоторый момент вы внезапно поймёте, что именно вы знаете и как правильно высказать свои мысли.

И конечно, коронная фраза этой статьи: это те изменения, которые я надеюсь увидеть в некоторых аспектах человеческой рациональности, навыках, которые были до сих пор непередаваемыми или передаваемыми только от учителя к ученику напрямую. За последние несколько десятилетий мы немало узнали о них, и, я думаю, пора бы попытаться систематизировать полученные сведения.

Я жажду уменьшить роль удачи и таланта в обучении рационалистов высшего разряда.


Перевод: 
Павел Садовников
Оцените качество перевода: 
Средняя оценка: 5 (4 votes)
  • Короткая ссылка сюда: lesswrong.ru/163